Подошла официантка и наконец-то принялась расставлять на их столике блюда. Они поблагодарили ее и принялись за трапезу...
(Сноски. * Архипелаг Кергелен (другое название Острова Безутешности) находится в Индийском океане, открыт в 1772 г и назван в честь первооткрывателя Ива-Жозефа де Кергелена. Острова архипелага (их около 300) необитаемы, но там живут большие колонии пингвинов, морских слонов, чаек, бакланов, альбатросов и других птиц южных широт. Моряки когда-то запустили в местные ручьи семгу и форель, и эти виды рыб чувствуют себя здесь неплохо, как и завезенные сюда еще в XIX в. размножившиеся и одичавшие кролики и кошки. На Кергелене, самом большом острове архипелага (другое название Гран-Тер), люди работают круглый год вахтовым методом. Франция имеет здесь несколько исследовательских станций, одна из которых занимается спутниковым и ракетным слежением. Жизнь сосредоточена в посёлке Порт-о-Франсе, в котором есть часовня, больница, библиотека, гимназия и паб. Ученые, работающие здесь, выполняют очень важную миссию, иногда даже ценой своей жизни, ведь климат острова отличается сильными и холодными ветрами, а также минимальным количеством солнечных дней. Летом здесь часто идут ледяные ливни, а зимой к ним добавляется мокрый снег. Все работники научно-исследовательской базы обладают навыками выживания в дикой природе, так как на острове можно заблудиться, отдалившись от станции буквально на несколько шагов, и погибнуть.
** Луиза Сеген (Louise Séguin ), жившая в 18 веке, названа французами «первой женщиной-исследовательницей Антарктики», хотя говорить об этом можно лишь с большой натяжкой. В возрасте 14 лет она поступила на службу на корабль «Роланд», переодевшись в мужское платье. Скорей всего, она была любовницей капитана де Кергнлена, который представлял ее всем как своего юнгу-камердинера. Именно это обстоятельство отчасти и послужило причиной падения де Кергелена. По возвращении команда обвинила его в незаконном содержании на корабле женщины, а также в продаже корабельного имущества в целях личного обогащения, работорговле и ложных сведениях об открытых землях. Де Кергелен попал в тюрьму, откуда его выпустили спустя два года, чтобы отправить командовать корветом в качестве поддержки американцев во время Войны за независимость США. О дальнейшей судьбе Луизы Сеген историкам не известно ничего, кроме единственной фразы из мемуаров де Кергелена, где тот писал, что «вынужден оплачивать ее содержание в монастыре, о чем весьма сожалеет». Поскольку сам де Кергелен не спускался на землю открытого им архипелага, а его любовница-юнга спускалась в составе группы, пополнявшей запасы воды и дичи, это дало повод присвоить ей титул «первой женщины исследовательницы Антарктики» (не иначе с подачи французских феминисток). Упомянутый в книге «путевой дневник Сеген» не существует (или не найден), он является выдумкой автора)
25.7
25.7/5.7
Людмила Москалева и Адель
Поскольку Вик постоянно был занят, Мила без него тосковала, и страстные ночи, когда они оставались наедине, только усиливали ее дневную тоску. Девушка старалась занять себя, а главное – свои мысли, чтобы не думать постоянно о любимом, но все равно чувствовала, что ее эмоциональная зависимость от Виктора возрастает с каждым днем. Это ее немного пугало. Ей хотелось быть сильной женщиной, которая не ждет милостей от мужчины. Печальный опыт семейной жизни прекрасно продемонстрировал ей, что ее слепота и доверие бывают безграничными и приносят боль, когда надежды не оправдываются. Конечно, Вик – не Дима, он не станет использовать ее слабость ей во вред, вот только в те часы, когда Соловьев был далеко, она ощущала себя словно птица со сломанными крыльями.
Оставшись в туркомплексе «Адам Балдридж» после того, как Вик, Володя, Кир, Патрисия и Лилия уехали в Уснувшие скалы, Мила бродила все утро по ухоженным дорожкам как потерянная. Она видела, какой слаженной группой является команда Патрисии. Несмотря на то, что каждый из этих людей обладал собственной индивидуальностью, они были очень успешны в совместных предприятиях, понимали друг друга с полуслова – в точности, как подобранный психологами экипаж космического корабля.
Москалева предполагала, что отчасти причина крылась в гармоничных вибрациях энергоинформационного поля – того самого, на котором основывалась работа антарктических артефактов. Чаша, хоть и была неисправна, но как-то сумела переплавить отдельных людей в сплоченное сообщество. В братство. Миле до сих пор казалось, что она среди них лишняя. Такая же лишняя, как и Адель. Но Адель была ребенком, и особое к ней отношение было оправдано. А вот что не так было с ней, Людмилой Москалевой, взрослой носительницей полезных (как ее уверяли) свойств, что ее постоянно держали на расстоянии вытянутой руки?
Впрочем, понятно, что именно не так, Мила видела, что не вписывается в команду из-за своего происхождения. Она была представительницей врага, его слепым орудием, и являла собой постоянный источник опасности – и это даже если не брать в расчет ее способность превратить мир в труху, едва самоконтроль ослабнет! Хуже всего, что она не смела обещать никому – ни им, ни себе самой, – что не подведет их. Отец, прибывший за ней на Мадагаскар, наверняка готовился причинить максимальный ущерб. Мила ждала, что он заявится в храм или прямо сюда, на Нуси-Бураха, и щедро накидает им проблем. А то и вовсе захочет выкрасть ее, и тогда открытая вражда неизбежна. Вплоть до стрельбы и пролитой крови.
Мила обзывала себя в сердцах «чемоданом без ручки»: выкинуть жалко, ибо большая ценность содержится внутри, а тащить тяжело. Конечно, разве может в этих обстоятельствах идти речь о добрых чувствах? Не зря солдаты величали ее «ведьмой». Воздействие телепата лишь всколыхнуло в них подспудные страхи и ненависть.
Конечно, Мила всегда могла опереться на Вика, но она боялась, что не сможет его удержать. Из-за отсутствия искренности и гармонии распадаются любые союзы, в том числе и семейные. Распадаются от того, что изначально люди покупаются на внешнюю привлекательность, на чувства, вызывающие страсть, на стремление к комфортной жизни. Проходит время, и наступает отрезвление. Мила не знала, что чувствует к ней Вик на самом деле. Может, жалость и сочувствие. А может, обычное влечение, временно заместившее скуку. Ей хотелось верить, что между ними любовь, но ошибившись с Димой, она признавала, что не является безукоризненным экспертом в мужской психологии.
Ей уже было известно, что Вик одно время состоял в любовниках у Патрисии. Даже если бы Мила не получила прямой ответ на свой вопрос у Геннадия Белоконева (бедный историк не хотел признаваться, но ему не оставили выбора), она все равно бы догадалась об этом. Догадалась бы по тем взглядам, что бросала на Соловьева Пат. По тому, как она упорно называла его «Ашором», «Ашем» и как интимно шепталась с ним по-французски, а он не отстранялся - просто не видел в том ничего особенного, привык… Миле эти сцены причиняли боль, но она, стиснув зубы, молчала.
Она думала о том, что с Пат Соловьева соединила прана, и несмотря на то, что они с были такие разные, Вик неизменно возвращался к ней, поддерживал ее, участвовал в ее проектах. А Мила… существует ли в реальности сила, которая объединяет ее и Вика? И не развеется ли мираж, когда все это закончится, или когда союз их столкнется с настоящим вызовом – например, в лице ее могущественного отца?
Наверное, Мила не должна была сомневаться, но, чувствуя себя совершенно одинокой среди тропического и бьющего через край жизнерадостного великолепия, она не могла не задумываться о будущем. Завтрашний день представлялся ей слишком зыбким, чтобы она расслабилась и начала наслаждаться жизнью…
- Людмила! Как хорошо, что вы пришли!
Мила вздрогнула. Незаметно для себя, она оказалась в той части комплекса, где стоял домик Демидова-Ланского и Кирилла (их поселили вместе). Физик вышел на широкое крылечко, залитое солнцем, и, приставив ладонь к глазам, смотрел на нее.