- Добрый день, - совершенно по-дурацки приветствовала его Мила. Они уже виделись сегодня и здоровались, но ничего более не пришло ей в голову, а сказать что-то требовалось, так как Иван Иванович ждал ответа.
- Проходите, пожалуйста, - он посторонился, приглашая ее в дом.
Мила покорно подошла к ступеням и стала подниматься. Все бунгало в туркомплексе стояли на песке на сваях. Возможно, их заливало водой во время шторма, но на их счастье, во время их пребывания на острове прогноз погоды неизменно оставался благоприятным. На всем восточном побережье воцарились сухие солнечные дни, несмотря на сезон дождей. Мила слышала за завтраком, с каким веселым удивлением комментировали этот факт официанты. Обычно зимой не проходило и дня, чтобы с неба не пошел дождь.
- Мне необходимо закончить важную работу, - сказал Демидов-Ланской, пропуская Милу внутрь, - а Аделин капризничает. Не могли бы вы занять ее чем-нибудь?
- С радостью, - заверила его Мила.
Патрисия снова оставила дочь со своим заместителем, потому что доверяла ему больше всех. Могла бы поручить это дело и Миле, но этим утром Пат намеренно проигнорировала девушку. Мила случайно услышала, как француженка тихо наставляла Адель слушаться дядю Ваню и ни в коем случае не водить тетю Милу по «мосту душ».
- Без нашего присмотра, без присмотра Володи или Виктора тебе не следует играть в подобные игры. Обязательно должен быть рядом кто-то из взрослых.
- Но Мила взрослая, мамочка! – пыталась возразить ей Адель.
Но Пат была непреклонна:
- Я настаиваю. Поклянись мне, Адель, что ты исполнишь мою просьбу в точности!
Мила помнила, как совсем недавно в деревне Пат просила ее подружиться с дочерью, но едва это случилось и отношения Милы и Адель превратились в максимально доверительные, как француженка дала задний ход. Возможно, сближение произошло слишком быстро и привело к неоднозначным результатам, и Пат больше не хотела пускать это на самотек.
Адель пообещала матери быть осторожной и послушно взяла за руку Демидова-Ланского. Мила всегда удивлялась, как у вечно занятого, малоэмоционального и едкого мужчины хватало терпения нянчиться с ребенком, но сегодня утром она узнала правду.
Пристроив дочь, Пат отвернулась, чтобы отдать другие распоряжения, и Мила, присутствующая при этом своеобразном прощании, успела заметить, как смотрел на свою начальницу Демидов-Ланской. Он стоял под деревом, сжимая руку девочки, которая, не обращая ни на что внимания, уже с азартом ковыряла ногой в песке, выкапывая из него ракушки. Пат не видела их, потеряла интерес, уверенная, что с этой стороной дела все будет в порядке, зато Мила видела эмоции, отразившиеся на лице Демидова-Ланского. Этот неотрывный взгляд было невозможно ни с чем перепутать. Иван Демидов-Ланской был влюблен в Патрисию Долгову, и она нечаянно подсмотрела его тайну.
- Спасибо вам, - сказал Иван Иванович и обратился к девочке, сидевшей на аккуратно заправленной кровати: - Аделин, пришла тетя Мила, которая хочет с тобой поиграть.
Адель закусила губу, прижала к груди куклу, которую держала, и уставилась в угол комнаты:
- Мама мне запретила.
- Что? – растерялся тот. – Почему? Что именно запретила?
- Играть с тетей Милой в особенные игры. Я дала слово.
Демидов-Ланской повернулся к Миле в полном недоумении.
- Мадам имела в виду, что нам не стоит экспериментировать с нашими… способностями, - проговорила Мила с запинкой.
- Ах, это! Но вы же можете просто погулять, поиграть в дочки-матери?
- Думаю, что можем, - Мила подошла к девочке и присела перед ней на корточки: - Слово надо держать, но ведь мама не запрещала нам просто разговаривать?
Адель подумала и согласилась:
- Не запрещала.
- Хочешь, мы будем болтать с тобой как верные подружки?
- Хочу!
- Тогда пойдем на веранду, - Мила протянула ей руку. – Дяде Ване нужно сосредоточиться и поработать.
Адель положила куклу на подушку, укрыла ее краем покрывала и соскочила на пол, хватаясь за Милкину руку:
- Пусть Вика поспит немножко, она всю ночь не спала.
- Конечно, дорогая, пусть Вика отдыхает.
Мила кивнула Демидову-Ланскому, с облегчением наблюдавшему за тем, как счастливо все разрешилось, и повела девочку к выходу.
- Только далеко не отходите! – на всякий случай предупредил тот. – Просто дайте мне два спокойных часа, и я освобожусь.
- Не волнуйтесь, Иван Иванович, все будет хорошо, - пообещала Мила. – Мы на веранде посидим.
Они расселись в плетенных креслах лицом к океану. Блики играли на волнах, слепя глаза. Где-то вдалеке мелькали разноцветные паруса яхт. Над водой летали с резкими криками чайки и более крупные птицы, кажется, поморники.
- Мила, мы пойдем купаться?
- Чуть позже, сейчас утро, и вода еще не такая теплая, пусть прогреется, - ответила Москалева.
- Хорошо. Я почти научилась плавать, - похвасталась Адель. – Меня дядя Вова учил.
- Я видела вчера, как вы барахтались, - Мила улыбнулась. – Скажи, дорогая, а мы можем с тобой поговорить про дядю Юру?
- Поговорить про? Не с ним? – насторожилась девочка.
- Да, просто обсудить кое-что. Мне не все понятно из того, что мы видели на «мосту душ». Хотелось бы у тебя уточнить.
- Не на мосту, - поправила Адель, - а когда перешли мостик и попали в синее колечко. На мосту можно только встречаться. А в колечке можно смотреть.
- Кажется, я начинаю понимать… Скажи, тот эпизод на борту корабля… он же повторяется в разных мирах по-разному?
- Да. Я долго искала подходящее колечко. Это трудно.
- Почему?
- Плохо видно, пока не перейдешь мостик. И еще колечки меняют цвет. Совсем внезапно: бах – и все по-другому.
- Наше колечко и в тот раз поменяло цвет?
- Нет, я специально выбирала. Но ошиблась.
Адель отвернулась и заметила хамелеона, пробежавшего по стене веранды и замершего у края в пятне солнечного света. Хамелеон был крупный, с загнутым хвостом и почему-то не менялся, подстраиваясь под серое дерево. Неподвижный, пучеглазый и с бугристой кожей, он казался игрушкой, сшитой из бурого бархата, расшитого крупными бусинами. Он косил глазами в разные стороны – одним смотрел на заросли, другим на людей. (*)
(Сноска. * Хамелеон вращает глазами независимо друг от друга и способен поворачивать их на 360 градусов)
- Почему колечки меняют цвет? – спросила Мила.
- У них такое правило, - важно ответила Адель. - Когда вчера – они одни, когда сегодня – другие, а какие они завтра, вообще никто не знает. Колечки бывают совсем разные, и их ну очень плохо видно.
- Из-за тумана? Другой берег всегда скрывается от наблюдателя? – уточнила Мила.
- Из-за тумана тоже. А еще Юра – как эта ящерка, он смотрит во все стороны сразу, - Адель ткнула пальцем в хамелеона, отчего рептилия дернулась и проворно скрылась за углом дома, - трудно поймать его взгляд. У него их много.
- Много глаз?!
- Много взглядов. Даже мой папа не знает, куда смотрит Юра. А папа знает все!
- Папа следит за Юрой?
- Он его ищет, а я иногда помогаю. Папа рассердился, когда в Юру стали стрелять. Папа сказал: не стоило выкидывать Зеркало, но Юра и без него важный человек. Мама позовет Юру на наш берег, и папа пройдет с ним. А если Юра умер, то за ним никто не придет. Поэтому Юра не должен умирать.
Мила решила, что Громова убили случайно. Когда он совершил тот акт вандализма, морские пехотинцы открыли огонь без специального приказа. Наверно, были миры, где Юра погиб мгновенно, были те, где его ранили, и он умер после продолжительной болезни в отсутствие нормального госпиталя и врачей. Но тогда должны быть и миры, где Громов остался жив и невредим, потому что… потому что не выкидывал ту железную статуэтку с Зеркалом, например?
- У Юры есть волшебная пряжка, - внезапно сказала Адель. – Она всегда с ним. У всех, кто ходит по мирам, есть такая штука, и у тебя тоже есть. Только у меня нету. А я хочу быть как вы, со штуками.
Адель ткнула пальчиком в ее нагрудный карман:
- Этот динозаврик – штука! Тебе его дядя Вик подарил, и ты его носишь. А Юра носит пряжку на ремне. В нее пуля попала и отскочила, пряжка испортилась немножко, но он ее не выкинул. У него другой нет.