- Ага, - произнес Акил, приподнимая вверх указательный палец, - вот и первая развилка. Вы вернулись домой ни с чем, но это позволило вам год спустя прилететь сюда, в Антарктиду.
- Но я мог бы покончить со всем этим гораздо раньше, если бы внимательнее следил за дорогой! – в досаде выкрикнул Тим, но осекся. Перед глазами вновь предстали пустынные пейзажи Кергелена.
- Вы покончите с этим здесь и сейчас, потому что мир наш не может спасти один человек – только команда и только осознанно, когда каждый из действующих лиц будет готов. Это не бог весть какое откровение, Тимур-джи, но от этого не менее важное. Пусть год назад вы проиграли сражение, и «Прозерпина» сумела создать для себя горстку плохо управляемых «кхандрома», но если взглянуть на это с другого конца, то одно проигранное сражение не означает проигранной войны. Считайте, что дали время подрасти другим участникам, которые выступят на вашей стороне.
- Подрасти? – заинтересовался Тим. – Кого вы имеете в виду?
Он тут же увидел маленькую девочку, еще даже не школьницу, а детсадовку, со светлыми волосами, заплетенными в две смешные косички. На ней был сарафан, усыпанный крупными розами, и розовые сандалии. Девочка сидела в плетеном кресле на веранде какого-то экзотического дома, явно не в России, и болтала ногами, не достающими до пола.
- Ее зовут Адель де Гурдон Долгова-Ласаль, - подсказал индус. – Это дочка Патрисии Ласаль и Павла Долгова. Тех самых, что пытались привезти сломанное «Черное солнце» в Европу.
Тим, разумеется, слышал о Патрисии и ее работе в «Ямане».
- Совсем кроха…
- Адель – ключевая фигура в нашей сложнейшей партии. Без девочки не будет гармоничной склейки. «Глаза урагана» разъединяют, а склеивать суждено Адели.
- Если мы вынуждены привлекать детей, то плохи наши дела.
- У Адель старая душа. Нам с вами можно у нее поучиться.
Тим упрямо мотнул головой:
- Это как-то совсем неправильно! Я не смогу иметь дело с ребенком. Ей бы в куклы играть!
- Сейчас не время для сантиментов, - жестко возразил Акил. – Ребенка вовлекли до нас. Адель в силу возраста не понимает, что некоторые взрослые ей цинично врут, поэтому нуждается в близком человеке, который бы ей все объяснил. Но это не ваша проблема, Тимур-джи, с ребенком в этом плане будут работать другие. Вам же просто нужно принимать во внимание, что девочка обладает даром телепатии и чувствует настроение собеседников. Именно чувства и загоняют ее в ловушку, а могут и наоборот – помочь нам. Адель с рождения путешествует по мирам и общается с разными существами. Среди них есть и Павел Долгов.
- Ее отец? – удивился Тим. – Он же погиб.
- Ему не повезло умереть сразу. Он попал к ренегатам, и те были поражены его появлением, ведь до сих пор барьер, отделяющий их мир от остальных, считался непроницаем. Они не могли позволить умереть пришельцу, пока он не выдаст им все свои тайны.
- А разве Долгов обладал какими-то особенными тайнами?
- Долгов знал достаточно, чтобы у ренегатов родился отличный план. Они используют его дочь, чтобы держать постоянно открытым канал с нашим миром. Нет связи прочней, чем между близкими кровными родственниками. Адель думает, что разговаривает с отцом и поддерживает его, но на самом деле этот контакт лишь позволяет следить презренным потомкам асуров за действиями Патрисии и в какой-то мере управлять ею. Ренегаты заставляют ее рушить барьер, чтобы выпустить их из заточения.
- Бедная девочка. Как понимаю, мать не способна ей помочь.
- Я разделяю вашу скорбь, Тимур-джи. С учетом того, что к Адели тянется еще один телепат, ситуация сложилась серьезная.
- Второй это кто? Тот альбинос из Орвина?
- Да, наркоман, служащий «Прозерпине». Точней, он служит Доберкуру, желающему любой ценой вернуть себе сына.
- Я встречал альбиноса на базе в Орвине. Но там, кажется, был еще один... Белый Сахир.
- Телепатов у «Прозерпины» двое, вы правы. Они братья-близнецы, но с Адель в основном работает младший из них. Он тоже притворяется Павлом Долговым и тоже просит Адель повлиять на мать.
- Значит, прежде всего мы должны помочь ребенку освободиться от чужого влияния, - произнес Борецкий. – Братья-альбиносы будут моей целью номер один. До них и добраться проще. Они существа из плоти и крови, пусть и обладают расширенными возможностями.
- Не спешите карать виновных, Тимур-джи. Убить телепатов, конечно, можно, но не забывайте, что после теракта вас обязательно схватят. И как же тогда защитить мир от ренегатов? А ведь это не менее важно. Возможно, важней всего.
- Что же вы предлагаете – позволить этим тварям обделывать черные дела и никак не мешать?
Акил чуть откинулся назад, осматривая собеседника, словно врач пациента:
- Это не вы сейчас сказали, Тимур-джи, это сказала ваша гордыня, упивающаяся новыми возможностями. Вы обязаны держать себя в руках и быть очень осторожным и разумным. Не идите на поводу у силы, что плещется отныне в вашей крови.
Тим чувствовал недовольство, поднимающееся в нем удушливой волной. Однако Акил был в чем-то прав. Сначала надо понять, как тут все устроено. Прикинуть расклад сил в Орвине. Вытащить из плена Громова и Марка… и уж потом, нащупав слабые места…
- Надеюсь, в вашем арсенале найдется способ, защищающий мозг от телепатического воздействия? – спросил он нетерпеливо.
Акил долго молчал и смотрел на него. Тиму было неуютно под этим взглядом, но внезапно он понял, что успокаивается. Желание вскочить и немедленно действовать пропадало. Вместо него пришел стыд. Он вел себя сейчас как глупый пацан, никогда не нюхавший пороха, но похваляющийся, что уделает всех одной левой.
- Нельзя жить в воде и враждовать с крокодилом, - наконец проговорил индус.
- Извините, - произнес Борецкий, опуская голову, - кажется, мне предстоит еще многому научиться.
- Разумеется, - ответил индус, - но я дам вам средство, которое укрепит вас и заодно надежно скроет от телепатов. С ним вас будет сложно отследить и тем, кто смотрит на вас из Зеркала с изнанки нашего мира, и тем, кто попытается остановить в реальности. Ваши руки будут развязаны, а разум спокоен и чист.
Акил поднялся, вытащил из-под накиданных на спальный матрас одеял небольшой мешочек и протянул Борецкому:
- Я хранил это много лет, а до этого его хранил мой отец, а ранее мой дед и прадед. Однако сегодня настал день, когда я понимаю, что реликвии пора перестать быть музейным экспонатом и вновь превратиться в рабочий инструмент.
- Что это? – спросил Тим, беря в руки мешочек.
- Дри атонг или «Солнечный нож». В нем заключена сила божественной ваджры. Теперь он ваш, Тимур-джи. Откройте чехол, смелее!..
Тим потянул завязки и извлек из мешочка некрупный нож с клиновидным лезвием. Он был тяжел и, сразу чувствовалось, очень-очень стар. Его хранили бережно, чистили от ржавчины и полировали тряпочкой регулярно, но при этом изделие все равно дышало стариной.
И силой. Нечеловеческой. Жуткой.
Нож холодил руку, и Борецкому показалось, что по клинку скользнул отблеск, похожий на ледяную молнию. Тим даже не успел понять, было ли это эффектом от светодиодной лампы, подвешенной под потолком палатки, или он уловил это благодаря обновленному зрению.
- Я научу вас пользоваться ваджрой, - сказал Акил. – Техника проста, если вы понимаете, что именно делаете.
- Нож, кажется, управляет диффузией? Он один из предметов Триады.
- Без него при переходе из мира в мир умножается хаос. Нож, который правильней все-таки называть «пурбой», упорядочивает структуры и гасит лишнюю энергию, вбирая ее в себя, чтобы потом владелец употребил ее с пользой.
- Я смогу с его помощью защитить невинных людей? Вопрос непраздный, - уточнил Борецкий, - поскольку я сам стал источником опасности. Даже для моих ребят.
- Да, вы сможете их защитить. А еще, как я надеюсь, вы поможете Юрию Громову сокрушить «Прозерпину» изнутри.
- Даже не сомневался, что вы давно уже все придумали. Как же, по-вашему, мы сокрушим «Прозерпину», Акил-джи?
Гималайский Страж стал предельно серьезным: