- Мы ждем важного человека, - Элен по-прежнему всматривалась в сторону пещерного зева. - Если он не появится через минуту, то мы отправимся его искать.
- Если ваш важный человек, позволяющий себе опаздывать, не появится через минуту, то мы вообще никуда не полетим!
- Здесь решаю я! Без Пьера и его ценного груза лететь вообще не имеет смысла. Вы будете ждать столько, сколько понадобится!
- Я-то подожду, но циклон ждать не станет!
Пилот сердито захлопнул дверь. Вовремя, надо сказать, потому что у Громова от сквозняка стали подмерзать ноги, обувь ему выбрали совсем неподходящую.
- Ненавижу возить высокопоставленных придурков! – проворчал пилот, пробираясь мимо него в кабину управления.
- Огюст, сходите за Пьером! - тем временем обратилась Элен к своему помощнику. – Сигнал тревоги не включился, но там явно какая-то накладка.
- Конечно, я могу и сходить, но если начну расспрашивать, это покажется подозрительным, и тогда моментально доложат Доберкуру, - недовольно ответил ей офицер.
- Когда груз окажется на Крозе, станет уже неважно, поставят этого осла в известность или нет. Пока Драго в отъезде, у него руки связаны. Так что идите и проверьте, где Пьер! Или вы трусите?
Огюст неохотно пошел ко входу на базу, и тут наконец-то показался их запаздывающий попутчик.
Им оказался энергичный мужчина в синей куртке с эмблемой «Южного креста» – в таких тут ходили многие. Выскочив из ворот базы, он бежал всю дорогу, придерживая одной рукой капюшон, сдуваемый ветром, а другой прижимал к груди увесистый кофр, обтянутый кожей. В таких военные возят секретные документы: стенки изнутри укреплены бронированными пластинами, а на застежках стоят кодовые замки.
Завидев его, Огюст моментально развернулся обратно. В три прыжка он подлетел к трапу и откатил дверь:
- Мадам, скорее!
Элен, ежась, полезла в салон. Громова вновь обдало холодом.
Пилот тоже увидел приближавшегося человека и, недолго думая, запустил турбины. Вертолет зарычал, затрясся, и лопасти начали раскручиваться с противным скрипом и свистом.
Бегущий мужчина прибавил скорости и согнулся едва не пополам, противостоя воздушному натиску.
- Простите за задержку, - извинился он на превосходном английском с британским выговором, влетая в салон в облаке искрящейся снежной пыли. – Меня дернули в самый последний момент, я даже не успел забрать свои вещи.
Элен, усевшаяся в соседнем с Громовым ряду, встрепенулась, услышав звук незнакомого, как оказалось, голоса.
- Вы не Пьер! – воскликнула она. – Какого черта?!
Мужчина наклонился к ней, перекрикивая звук раскручивающихся лопастей:
- Что вы говорите? Не слышу!
Ее взгляд метнулся к кофру, пристегнутому к правой руке мужчины. Она буквально впилась сощуренными глазами в этот чемоданчик, и было заметно, как на лице Элен подозрение и тревога борются с надеждой и облегчением.
- Где Пьер Дюпре? – срываясь на истерические нотки, спросила она.
- Пьер? Вы не поверите! У Пьера внезапно прихватило живот! – проорал в ответ мужчина с кофром. - Говорю же, для меня это поручение – полный сюрприз. Я собирался заняться совсем другими делами, а тут такая незадача.
- Вы кто такой?!
- Меня зовут Эндрю Моусон. Я специалист по передаче данных, сидел несколько месяцев на базе затворником, и это путешествие совсем не входило в мои планы. Однако буквально полчаса назад Пьер влетел в мою келью и сказал, что только мне может доверить важную миссию.
- Груз при вас?
- Груз? Наверное... Думаю, все в целости и сохранности. Вот записка для вас…
Незнакомец потряс сложенной бумажкой перед носом Элен д'Орсэ. Однако та, не обращая внимания на бумагу, привстала и с силой потянула на себя кофр, едва не уронив при этом мужчину на себя. В последний момент тот схватился за спинку кресла свободной рукой и устоял. Зато записка полетела на пол. Огюст поспешно подобрал ее и развернул.
Пилот высунулся из кабины:
- Почему вы не пристегнулись? Мы взлетаем наконец или нет?
- Минуту, у нас проблема! – крикнул ему в ответ офицер, пробегая глазами текст записки.
- Еще ждать?! Погода портится!
- Ничего, подождете! Мадам, это почерк Пьера, - сообщил Огюст. – Он пишет, что возникли непредвиденные обстоятельства, и этому человеку можно доверять. Однако я бы на вашем месте…
- Заткнитесь, Огюст! – Элен придирчиво рассматривала замки на кофре. – Отвернитесь! – приказала она, и когда Моусон отвернул голову, быстро набрала комбинацию на шифровальном замке. Заглянув внутрь, облегченно откинулась на спинку: - Все на месте!
- Ну, слава богу! – обрадовался Моусон. – А то ваша паранойя уже и мне показалась заразительной. Я ничего не трогал. Как мне отдали, так я и донес.
- Вы уверены, мадам? – снова полез с советами Огюст. – У нас нет возможности убедиться, что это не гнусный план, поэтому…
Элен замахала на него руками:
- Поговорим после! Вы готовы лететь с нами, Доусон?
- Моусон, - поправил тот, - Эндрю Моусон. Да, готов. Я все пытаюсь вам объяснить, что Пьер просил…
- Мадам, одумайтесь! Вы всерьез собрались взять незнакомого человека?! Не лучше ли взять только груз?
- Груз непростой. Раз Моусон присоединился к нам и его рекомендовал Пьер, значит, так надо. Мне нужны люди, а вы не вездесущи. Лучше скажите пилоту, чтобы взлетал.
Огюст явственно заиграл желваками, но больше спорить не решился. Он обернулся к кабине и крикнул:
- Взлетаем!
- Дайте мне записку! – Элен отобрала бумагу, прочла и удовлетворенно кивнула: - Пусть будет так! Займите уже место, Моусон, не маячьте!
Моусон поспешно нашел для себя подходящее кресло и уселся лицом к Громову и подальше от офицера, зыркающего на него с неодобрением. Чтобы нахлобучить наушники по примеру остальных, он скинул капюшон и открыл на всеобщее обозрение лицо.
Это был Тимур Борецкий!
Наверное, если бы Юрий не находился под действием препаратов, то выдал бы себя с головой, однако ему, можно сказать, повезло, он отделался лишь скромным движением бровей, поползших на лоб, и округлившимися глазами.
На его счастье, французы привлеченные тем, что вертолет оторвался от земли и стал подниматься в небо, дружно глядели в окна, и Громову удалось овладеть собой до того, как Элен метнула в него острый взгляд, проверяя, все ли в порядке.
Юре хотелось проморгаться, встряхнуться, однако перед ним совершенно точно предстала не галлюцинация, а командир тимуровцев из плоти и крови. Его присутствие для Громова стало сродни удару грома. Горячая волна прокатилась по венам, окончательно прочищая голову.
Борецкий-Моусон подмигнул Громову и чуть визгливо, изменяя голос, крикнул, обращаясь к Элен д'Орсэ:
- А долго ли нам добираться до «Альбатроса»? Признаюсь чистосердечно: я боюсь летать! Вертолеты ужасно шумные!
- Не больше часа, - ответила нехотя Элен. – Внимательно следите за грузом, с ним ничего не должно случиться в полете!
- Не сомневайтесь, лишь бы летчики не подвели!
Француженка отвернулась, давая понять, что поддерживать разговор не собирается. Борецкий-Моусон покосился на ее помощника, но и тот не горел желанием развлекаться болтовней. Изобразив на лице смирение, что придется лететь в тишине (если можно так выразиться про грохочущий салон вертолета), Тимур разместил на коленях портфель понадежнее и откинулся в кресле.
На Громова он больше не обращал внимания, ограничившись тем подмигиванием, лишь скользил по его фигуре любопытным, но в целом довольно равнодушным взглядом. Со стороны казалось, этот сонный пассажир интересует его не больше, чем материал обивки на креслах. Громов же пялился на него во все глаза.
Тимур был не похож сам на себя, но проведя с ним бок о бок несколько недель, Юрий узнал бы его в любом костюме. Борецкий отрастил усы и бородку, исказившие черты, голос его тоже звучал непривычно, потому Громов и не среагировал на него сразу, тем более за свистом раскручивающихся лопастей, но взгляд – острый, умный – остался прежним. Манеру общения Тимур, скорей всего, перенял у настоящего Моусона. Прежде Громов не замечал за командиром отряда ни суетливости, ни желания скрыть с помощью болтливого языка волнение. Борецкий, как ему казалось, вообще не должен был волноваться ни при каких условиях. Сейчас же он изображал человека, испытывающего сильный дискомфорт, и выглядело это вполне натурально.