Вряд ли д'Орсэ догадывались, какого пьянчужку нанимают. К алкоголю, который Пьер мешал часто с антидепрессантами, тот пристрастился в Антарктиде. Говорил, что климат и замкнутое пространство пещеры действовали на него угнетающе. Когда Пьер был трезв, адекватнее и последовательнее человека было не найти, но пропустивши пару-тройку стаканов, Дюпре развязывал язык, хвастал или стенал в зависимости от настроения.
Эндрю Моусон был таким же болтуном и слабаком. Он сошелся с Дюпре еще до появления на базе Тимура, поскольку жил в соседнем отсеке. Борецкий присоединился к их компашке, подкупив тем, что мог безнаказанно добывать на кухонном складе виски и закуску. Два любителя заложить за воротник с радостью приняли в свою компашку повара, готового слушать их нескончаемые жалобы.
Накануне вылета Борецкий узнал, что срок контрактов Дюпре и Моусона подошел к концу. Вот только Моусон должен был улететь на корабль, следовавший в Новую Зеландию и далее с пересадкой лететь в Лондон, а Дюпре заявил, что улетает вместе с Элен д'Орсэ.
- Чертова баба замутила историю и требует, чтобы я ей подсобил, - заявил он, пьяно ухмыляясь. – Хочет окончательно и бесповоротно скинуть с пьедестала старшего партнера Доберкура.
- Да на кой хрен ты ей сдался? – не поверил Моусон. – Ты – мелкая сошка, подумаешь, сейф охраняешь.
- Так в этом сейфе все и дело! Он просто набит важными бумагами, и если их с толком пустить в дело, Доберкур во век не отмоется.
- Откуда вести про компромат? – поощрил Тимур. – Ты ж сам наверняка в те бумаги не заглядывал.
- Ну а зачем еще Элен вчера посетила наш отдел, а? Все подчистую выгребла, только вынести сразу не смогла.
- Отчего же?
- Все штучки, хранящиеся в том помещении, снабжены особой наклейкой с чипом, который отслеживает их перемещение. Чтобы их вынести с базы, нужно взломать систему. Но у Элен д'Орсэ везде помощники, уж она договорится!
- Ты будешь взламывать систему? – уточнил Борецкий.
- Да он не умеет! – презрительно прокомментировал Моусон. – Даже я не сумею.
- А мне и не надо! Я просто вынесу в нужный момент кофр, который она собрала заранее. Точное время мне скинут утром на бипер (*беспроводной приёмник персонального вызова по локальной сети). Как только датчики отключат, перезагрузив систему, я войду в лабораторию и тотчас выйду. Дело на пару минут. Только тссс! Я вам ничего этого не говорил!
- Само собой! – кивнул Тимур, подливая «другу» в стакан. – И не боишься ты с этим связываться?
- Боюсь, - признался Дюпре, роняя скупую слезу. – Особенно боюсь эту змеюку подколодную. Но если не сделаю, как она велит, меня Доберкуру сдадут, а тот отдаст проклятому Дракуле. Так что мне теперь один путь – на архипелаг Крозе в брюхе вертолета мадам д'Орсэ.
- Ненавижу вертолеты! – заявил Моусон. – Мне тоже предстоит лететь, но недалеко, до пункта выгрузки, а дальше на ледокол. А тебе аж до Крозе трястись.
- Меня тоже доставят сначала на корабль, а потом еще неделю плыть. А потом на острове торчать неизвестно сколько.
- Денег-то хоть заплатят? – спросил Тимур, раздумывая, какую бы стратагему провернуть, чтобы попасть на «Альбатрос» вместе с Элен и Громовым. Удача сама шла ему в руки.
- Обещали, - кивнул Дюпре. – Куплю себе домик в глуши: чтоб море, пальмы и красотки топлес. Заживу! Не то что вы, паршивцы. Ты, Моусон, никогда не добьешься того, чего добился я.
- Добился с помощью предательства! – обидчиво воскликнул Моусон.
- А что такое? Тебе просто не предложили кого-нибудь предать, поэтому и завелся, да?
- Да Доберкур тебя в бараний рог сотрет, дурака! Или Элен эта пристукнет как свидетеля. Не долетишь ты до Крозе, как есть не долетишь! В море скинут, и все дела.
- Это ты из зависти меня пугаешь.
- Да нужно мне завидовать! Я еще пожить хочу. Без пальм, может, и девушек топлес, но зато до самой старости. А у тебя и могилки не будет. На дно пойдешь.
- Тихо, тихо! – прикрикнул Борецкий. – Чего разошлись? Завтра все равно последний день, нам делить больше нечего. Вертолет, корабль, свобода – какая ни наесть! Лучше выпьем за счастливый и короткий путь домой!
Пьер Дюпре, сам того не ведая, поучаствовал в его замысле. Упившись до чертиков (явно из-за страха перед предстоящей авантюрой), он с легкостью накатал бумагу, в которой расхваливал своего друга и даже не понял, зачем его просят все это написать. Пьер бы неминуемо проспал завтрашнее мероприятие, как и Моусон, но Тим попросил Зиновьева вовремя доволочь бесчувственные тушки до вертолета, вывозившего очередную смену. Пьяные вахтовики не являлись таким уж исключением, многие улетали с базы изрядно наклюкавшись на радостях.
Тим сообщил начальству, что у него возникли непредвиденные семейные обстоятельства и он нуждается в отпуске. Директор покричал, не желая отпускать нужного ему человека с бухты-барахты, но Борецкий стоял на своем и все-таки получил расчет. Куприн же занялся подделкой электронного досье и документов. Он трудился всю ночь, и к утру Борецкий превратился из гражданина Индии Гоундера в гражданина Великобритании Моусона.
Они все проверили: ни Элен, ни ее прихвостень Огюст де Мирабий никогда не пересекались с Моусоном, тихим парнем из команды айтишников. Под своим индийским именем Тим лететь не мог – проблема заключалась в тех самых «списках лояльности», составленными Дюпре. Своего приятеля Пьер в них внес, надеясь, что и тому перепадет какое-нибудь денежное поручение, а вот в поварах Элен, видимо, совершенно не нуждалась.
Тимуру пришлось гримироваться на ходу. Чуть иная прическа, походка, ужимки – и он посчитал, что готов сыграть эту роль. А там будь что будет!..
…- Значит, Пьер что-то подозревал? – повторила Элен, выслушав немного путанный рассказ Борецкого-Моусона.
- Он вел себя очень странно, как будто чего-то боялся. Он решил меня подставить. Возможно, знал, что вертолет неисправен и разобьется.
- Однако кофр он из лаборатории вынес.
- Да, вынес, всунул мне в руки, а сам побежал на посадку вместе с последней улетающей сменой. Пьер не желал зимовать в Антарктиде, мечтал жить в тропиках, где вечное лето и девушки с минимумом одежды, а меня направил на убой. А я-то считал его другом!
Элен пожевала губами. Хмурая морщинка пересекла ее безукоризненные скулы, вылепленные талантливым пластическим хирургом. Сейчас, в минуту напряженного размышления, было заметно, что на самом деле ей гораздо больше лет, чем обычно казалось.
- Я проверю ваш рассказ.
- Конечно, мадам.
За это Тим был спокоен. Куприн наверняка уже успел покопаться в хранилище и заменить или стереть все файлы и видео с Моусоном.
- Что будет с Пьером? Вы накажете его?
- Пусть судьба Дюпре вас не волнует, - сказала Элен. – Вам сообщили, что в кофре?
- Нет, мадам, но я догадываюсь. Это какие-то компрометирующие бумаги. Возможно, на Драгослава Марковича. Вы его не любите.
- Почему вам так кажется?
- Дракулу никто не любит. И он в последнее время слишком много о себе возомнил. Его брат умирает, и если на базе все потоки окончательно замкнутся на него одного… жди беды. Однако убрать альбиноса нельзя без того, чтобы не ослабить его покровителя.
Элен взглянула ему прямо в глаза:
- Возможно, вы не так и глупы, Моусон. Несмотря на все ваши истерики, вы все же выполнили поручение. И оно выбрало вас…
- Оно?
Элен колебалась.
- Я не могу отправить вас обратно, вы понимаете это? Вы слишком много видели и увидите еще больше.
Борецкий изобразил на лице испуг, которого от него явно ждали:
- Мадам, не губите! Клянусь вам, что я буду молчать обо всем, что случилось! И буду служить вам, особенно, если ваша цель и впрямь касается Дракулы. Альбиноса ненавидят на базе, и я не исключение. Подобное существо не должно забирать себе столько власти, сколько…