- Эндрю Моусон? – де Трейси разыскал его взглядом в толпе и поманил к себе в тот самый миг, когда Тим повернулся, чтобы спуститься с палубы в каюту. Хищное выражение лица француза не сулило ему ничего хорошего. – Я видел, каким героем вы себя проявили. Что вы за это хотите?
- Простите, сэр? – Борецкий сделал глупое лицо.
- Вы напали на вооруженного солдата, который едва не убил Громова. Нокаутировали его одним ударом. Накануне меня знакомили с вашим досье, и я меньше всего ждал от вас подобной храбрости и ловкости. Но раз уж так вышло, просите любую награду. Только сначала объясните, как это произошло?
Тим опустил голову:
- Я просто очень сильно испугался, сэр. Сам не понял, как полез в драку. Все было как в тумане.
- И часто с вами случаются подобные умопомешательства?
- Да нет, в первый раз. Как подумал, что мы могли потерять статуэтку, так и попал под наваждение. Действовал на инстинктах.
- Что же вас так сильно напугало?
- Громов стоял слишком близко от края, и если бы он уронил статуэтку за борт, мне бы влетело от мадам Элен. Она назначила меня хранителем артефакта, и мне не хотелось облажаться. В ее власти вернуть меня на базу Альфа или вовсе передать Драгославу на опыты. Ужас перед телепатом заставил меня кинуться на вооруженного человека, сэр.
- Хранитель, значит? – де Трейси ухмыльнулся. – Тогда поздравляю: вы отлично справились с охраной объекта. Скажу мадам д'Орсэ, что вас надо поощрить.
- Спасибо, сэр! - улыбнулся Борецкий, сияя, будто только что сорвал джек-пот. – Громов же поправится?
- Раз выжил, значит, поправится. Остаться без оператора было бы прискорбно. А к чему вопрос – рассчитываете его подменить?
- Да куда мне! Просто соображаю, что теперь будем делать со статуэткой.
- Да ничего, - де Трейси в последний раз осмотрел его, щуря глаза. – Считайте, что у вас образовался небольшой отпуск. Статуэтку мы уберем в сейф, так будет спокойнее. А вы пока свободны. И помните: я лично буду наблюдать за вашими успехами.
- Для меня это честь, сэр!
К ним подошла Элен. Не обращая внимания на де Трейси, она хмуро взглянула на Борецкого:
- Собирайтесь, Моусон, вы перебираетесь на берег. Будете жить вместе с учеными в одном здании. Ваша шлюпка отходит через полчаса.
- Слушаюсь! – гаркнул Тим и побежал к каюту, торопясь убраться подальше.
Было понятно, что недоверчивый француз не до конца расстался с подозрениями на его счет, но пока его отвлекали насущные проблемы, оставался шанс ускользнуть от дотошных разбирательств.
К счастью, де Трейси уехал с Крозе через четыре дня вместе с випами, оставив Элен руководить базой. Он так и не выкроил времени для повторной беседы с Борецким, хотя пространные объяснения сообщницы его не удовлетворили. Элен мало понимала в работе артефактов и связывала происходящие изменения на островах, которые начинали бросаться в глаза даже непосвященным, исключительно с диффузией и с Громовым. Однако Магистру что-то мешало полностью с этим утверждением согласиться.
Собственно, и правильно мешало. Внезапные странности, о которых все разом заговорили, и голоса их звучали все громче и громче, не были следствием хаотичных диффузионных потоков – это было тщательной работой по изоляции участка континуума с помощью пурбы. В первые дни Тим занимался этим под руководством Гималайского Стража Акила Ядава. Занимался, разумеется, втайне и с огромными предосторожностями. Отложить работу было никак нельзя, и приходилось идти на ухищрения, чтобы опытный де Трейси ничего не почувствовал.
Дело в том, что хотя Доберкур официально и не вмешивался в работу станции на острове Свиней, Белый Сахир вскоре снова вышел на тропу войны, и пока Юра валялся на больничной койке, Тимур бился с ним доступными методами, не позволяя одержать верх над беспомощным человеком. Телепат видел в Громове конкурента и собирался любой ценой вернуть себе «Железного человека», однако вмешательство Тимура, которого он толком не видел, заставило его в конечном счете отступить.
С сожалением Тим узнал от Акила, что уцелеть в заварушке с телепатом Громов мог лишь с вероятностью в полпроцента. Сама его жизнь отныне висела на волоске, и, наверное, замкнутый на себя мир Крозе стал единственным, где Провидение предоставило Громову последний шанс. Юра израсходовал свои запасы жизненных сил, вычерпал все отведенные ему дни без остатка, из-за чего выздоровление его тоже шло со скрипом. Последнее ранение, хоть и было неопасным, едва не отправило его в могилу. Отчего-то начался сепсис, а нужных лекарств под рукой не оказалось, и Борецкому пришлось вмешиваться, чтобы не дать ему загнуться.
Акил Ядав надеялся, что проход сквозь Зеркальный лабиринт спасет Юрия. Пранические каналы насытят его энергией, добавит в сценарий жизни дополнительные главы. Вроде бы так иногда случалось, и человек восставал из праха, чтобы исполнить новое предназначение. Тим рьяно торопил события, мечтая, чтобы портал у Патрисии открылся с правильными установками. Со своей стороны он делал все возможное, но ежедневные испытания на прочность давались ему тяжело. Копилась усталость, а энергия, накачиваемая в пурбу во время медитаций, покидала ее слишком быстро. Однако Тимур не сдавался!
Чтобы спасти Громова и не позволить планам заигравшихся храмовников воплотится, он резал и сшивал пространство, ввергая Крозе в изоляцию, куда не было доступа никому. В том числе и ренегатам, чей лидер уже начал подозревать Хранителей во вмешательстве.
По мнению Гималайского Стража, Борецкий научился пользоваться своими возможностями достаточно хорошо и был готов взять на себя ответственность за судьбу небольшого отрезка Сурья Мандалы.
- Даже когда вы останетесь здесь один, без моих советов и поддержки, - сказал ему Акил в их последнюю встречу, - вы не отступите, и тяжесть задачи не придавит вас к земле. Вас ждет сложное испытание, может быть, самое сложное за всю нашу историю, но я счастлив, что дакини выбрали именно вас. Вы будете достойным Хранителем Равновесия, и грядущая битва вас укрепит, а не обессилит.
Тим верил Акилу, отбрасывая сомнения. С момента их знакомства, он практиковался ежедневно: и на враждебной базе «Альфа», и позже, на борту «Альбатроса» и на Крозе. Пурба казалась ему живой и, заключив с ним что-то похожее на боевой союз, она помогала ему добиться цели. Тим управлял реальностью, делая ее мягче и человечнее.
...- Ваджра, встроенная в рукоять пурбы, очень сильное оружие, - наставлял его Акил на берегу антарктического озера. – Ее следует зажимать ладонью правой руки. Всегда правой, и не важно, правша вы или левша. Активация устройства обычно проводится приемами цигун или рейки. Вы знакомы хотя бы с одной из этих систем, Тимур-джи?
- Я практиковал цигун, но только в качестве гимнастики.
- Этого достаточно. На выдохе вы посылаете энергию ци из среднего даньтянь(*) через руку в ваджру, концентрируетесь и мысленно направляете ци на объект. Если все будет сделано правильно, вы увидите, что нож светится. Это будет призрачный свет, не электрический. Он будет виден не глазам, а душе.
(Сноска.* Даньтянь - одно из ключевых понятий в цигун. Дань это концентрированная, сгущённая, очень сильная энергия. Тянь это поле, область, энергетический резервуар. Таким образом, даньтянь – место, в котором прибывает и хранится жизненная энергия, центр фокусировки потока ци. Аккумулируя энергию из окружающей среды, человек, практикующий цигун, увеличивает резервуары даньтянь, разгоняет циркуляцию Ци по меридианам и выводит ее через активные точки. Средний дяньтянь находится в груди, его сила не физическая. Накапливая энергию в этом центре, человек развивает любовь к себе и ко всему миру, к растениям, животным, людям)
Тим кивнул:
- Тренер объяснял нам разницу между тремя центрами концентраций. Нижний центр копит энергию для физического тела, развивает ловкость и выносливость. Практикуя средний даньтянь, человек гармонизирует противоположные силы Инь и Ян и обретает духовное зрение. Верхний дяньтянь – это Третий глаз, благодаря которому мы обретаем мудрость.