- Вы – частное лицо, которое ведет расследование, желая помочь друзьям? – уточнила она.
- Лучшей формулировки и не подберешь, - улыбнулся Вик. – Надеюсь, вы верите мне? Я не вру, как и обещал.
Милка подтвердила. Она ему и впрямь верила, пусть и чувствовала, что всей правды он ей не открывает. Она надеялась, что это пока.
В парке, куда они наконец-то добрались, в этот час было шумно, воздух звенел от детских голосов, оккупировавших нарядные горки и карусели. Родители малолетних сорванцов кучками стояли у ограждений, наблюдая за отпрысками, или сидели на лавочках, подложив под себя мягкие «сидюшки», чтобы не продрогнуть.
Мила повела Соловьева в глубь просторной аллеи, где было не так многолюдно. Спустившись по пологой лестнице на смотровую площадку, она вошла в ажурную беседку и встала у перил. Вокруг беседки росли высокие деревья, но сейчас, лишенные листвы, они совершенно не застили вид, и река Белая просматривалась на всем своем протяжении.
- Здесь красиво, - кратко прокомментировал Соловьев.
Налетевший сильный ветер взметнул Милкин шарфик, кокетливо повязанный поверх плаща, и она прижала его рукой. Увы, она оделась не по сезону, ее сбило с толку яркое весеннее солнце. Недавно приобретенный ею плащ не спасал от холода, однако пойти на прогулку с Виком в старом обтрепанном зипуне, что выдали ей в пансионате, Мила посчитала ниже своего достоинства. Теперь ей приходилось терпеть, потому что на смотровой площадке было куда прохладней, чем на набережной.
- Я часто здесь бываю, когда выхожу пройтись, - тихо произнесла она, едва заметно ежась. - Практически, только здесь и бываю...
Душой ей всегда было легко здесь, на вышине, среди огромного неба и солнца, среди чирикающих на ветках птиц. Обдуваемая со всех сторон ветром, ловя щеками его прохладные поцелуи, Милка чувствовала себя живой.
- Знаю, - откликнулся Вик, вставая с ней плечом к плечу, - вы заделались типичной домоседкой. Этот город вас изменил.
- Откуда вам знать, какой я была прежде?
- Не всякий российский гражданин добирается до Мадагаскара. Это нестандартный вояж, на который вы пошли вполне осознанно. Хотя могли бы отправиться по традиционному маршруту, скажем, в Париж или Прагу. Извините, что снова затрагиваю личную для вас тему…
- Вижу, что без нее наш разговор совсем не клеится. Но при чем здесь я? Тысячи путешественников бывали на Мадагаскаре, и среди них куда более титулованные.
- Я ищу одну вещь, - признался Вик. – Чтобы спасти дорогих мне людей, нужна старая шкатулка, в которой находится еще более древний трехгранный нож. Загоскин был их последним владельцем, и я думаю, что он, предчувствуя опасность, передал их на хранение вам.
Легкость, воздушность ее исчезли. Ноги налились свинцом, а в горле застрял комок. Мила вспомнила, что раньше Загоскин тоже спрашивал ее о зеркале и ноже. Он был уверен, что один из этих загадочных предметов точно находился у нее. «Я знал, что ты не такая, как они. Они ничего не знают, а ты знаешь. У тебя зеркало или нож? Ну, отвечай! Зеркало или нож?» - явственно прозвучал в памяти скрипучий старческий голос. И вот теперь Соловьев...
- Мила, шкатулка у вас?
Мила сжала руками перила:
- Глупо отрицать. Иван Петрович действительно подарил мне какую-то шкатулку. Это случилось накануне его гибели, в воскресенье. Это был жест примирения. Он попросил прощения за один инцидент… Я давно простила его и потому взяла подарок. Но шкатулка была пуста! Я положила внутрь свои заколки… Если она вам так нужна, то забирайте!
Он осторожно накрыл ее руку своей. Она не отняла, потому что его ладонь была горячей, а она позабыла в комнате перчатки и мерзла.
- Спасибо. Но без содержимого упаковка не имеет смысла.
- Больше у меня ничего нет. И где предмет, который в ней прежде лежал, мне не известно, - Мила все-таки высвободила руку и засунула ее в карман.
- Очень жаль, - Вик глубоко вздохнул и к чему-то прислушался. Наверное, к громко галдящим птицам. – Но я и не надеялся, что мои поиски закончатся быстро и просто.
- Зачем вам эти предметы? Вы планировали их обменять на жизнь ваших друзей?
- Схема немного сложней, но в целом – да, планировал.
Мила закусила губу. Конечно, а чего она хотела? Наверняка среди этих «попавших в беду друзей» есть женщина, которую Вик очень любит. Только искренняя и глубокая любовь способна заставить мужчину пуститься во все тяжкие.
Сдерживая не понятно откуда взявшиеся слезы (от ветра, конечно же!), она смотрела на реку, но вряд ли что-то там видела и замечала. Все ее внимание поглощалось попытками не дать Соловьеву понять, как ей сейчас плохо.
- Наша прогулка окончена? – резко поинтересовалась она.
Вик склонил голову к плечу, искоса изучая ее напряженный профиль:
- Я вас чем-то обидел?
- Нет.
- Значит, вы замерзли.
- Не в этом дело! Книгу Загоскина с путевыми заметками я вам отдам, шкатулку тоже – если вам она все-таки понадобится. Кстати, на дне там выжжена карта, может, она вам прих… пригодится… - Мила внезапно поперхнулась и закашлялась.
- Вам надо успокоиться. Вы напрасно ершитесь и сердитесь на меня.
- Я на вас не сержусь!
В волнении она сама не заметила, как выскочила из беседки, желая оказаться как можно дальше от него, но Вик выбежал следом:
- Мила, остановитесь! – крикнул он, и в голосе его она уловила непонятную тревогу. - Не стоит этого делать! Отойдите оттуда!
- Почему? – она обернулась, замерев у самого края.
Внизу, за низким парапетом стремительно обрывался южный слон, испещрённый ноздреватыми лепешками нерастаявшего снега. Вверху бушевал ветер, до скрипа сгибая могучие ветви деревьев, росших за парапетом.
Вик обхватил ее за плечи и с силой толкнул в сторону.
- Только не это! – воскликнул он.
Мила хотела запротестовать, но древесный скрип сменил громкий треск, и огромный дуб раскололся надвое. Секунда – и на то место, где она только что находилась, рухнула правая часть ствола. Ветки жалобно, со стоном, заскребли по крыше беседки и асфальту, и Мила застыла, приоткрыв рот. Все произошло очень быстро, и она не успела испугаться по-настоящему, только гнетущее чувство неправильности сжало сердце незримыми щупальцами.
- Не бойтесь, - проговорил Вик, продолжая увлекать за собой ее непослушное тело, - эти старые деревья давно требовали обрезки.
Он тащил ее прочь, и Мила безропотно подчинилась, но шла, спотыкаясь и оглядываясь через плечо на лежащую поперек площадки ветку. Дуб, потерявший ее, стоял покалеченный, пугая глубокой светлой раной.
- Кажется, вы только что спасли меня от увечий? – с тихим нервным смешком поинтересовалась она. - У вас хорошая реакция.
Соловьев развернул девушку к себе лицом, заставив ее смотреть только на него:
- Вы должны мне пообещать, что будете очень осторожны! Для вас сейчас важна любая мелочь, понимаете?
- Господи, это так… подло, - растерянно пробормотала Мила, мысли ее путались по мере того, как приходило осознание, какой неприятности она только что избежала. – Я часто сюда прихожу… это мое любимое место… за что? Они всерьез подпилили дерево? А если бы ветка упала на кого-то еще? Если бы на ребенка? Они сумасшедшие? Или они… следили за нами?! И сейчас следят!
Она принялась оглядываться.
- Здесь, кроме нас, никого нет, - Вик успокаивающе погладил ее по плечам, – и люди к этому не причастны.
- Так это не злой умысел тех, кто погубил Загоскина?
- Это… случайность, а не умысел. Однако вам надо немедленно переключиться на что-то позитивное и жизнеутверждающее, поэтому вновь повторяю свое приглашение посетить уютное кафе. Ваши руки совершенно заледенели, и надо срочно выпить что-нибудь согревающее, пока вы окончательно не простыли.
- Хорошо, - сказала Мила, все еще пребывая в некотором ментальном ступоре. – Я выпью кофе. Черный, без сахара.
Вик выпустил ее из объятий:
- Я знаю одно подходящее местечко неподалеку.
Сноски:
*Жан-Жак Элизе Реклю, ученый, путешественник и революционер, участник Парижской коммуны,писал в многотомном трактате «Земля и люди»: «В то время как океанские острова крайне бедны млекопитающими, Мадагаскар обладает не менее чем 66 их видами, чем в достаточной мере и доказывается, что этот остров был некогда материком». Название этой гипотетической Индо-Мадагаскарской суши предложил в 1858 году британский зоолог Филип Латли Склейтер по имени удивительных существ, с которыми столкнулись европейцы на Мадагаскаре – лемуров. В следующем году Чарльз Дарвин опубликовал свою работу «Происхождение видов», а еще через 15 лет немецкий естествоиспытатель и философ Эрнст Геккель предположил наличие промежуточной формы между обезьяной и человеком, полагая, что недостающие ступеньки затерялись вместе с Лемурией. Его идею поддержали другие крупные ученые того времени. «Много сотен тысячелетий назад, в еще не поддающийся точному определению промежуток времени того периода в развитии Земли, который геологи называют третичным, предположительно к концу этого периода, жила когда-то в жарком поясе — по всей вероятности, на обширном материке, ныне погруженном на дно Индийского океана, — необычайно высокоразвитая порода человекообразных обезьян», — писал Фридрих Энгельс в своей знаменитой работе «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека».