- Откуда столь апокалиптические прогнозы?
- Квантовый компьютер «Вукки», который есть в моем распоряжении и которого нет у вас, позволяет моделировать развитие и наполняемость веток с высокой точностью. Вы ведь именно на нем просили проверить ваши расчеты? Так вот, мир, в который приведет ваша формула, будет миром слабой России.
- Но зато у нас не будет стольких лишений и смертей! – возразил Сперанский. – План вовсе не плох, он дает нам возможность прожить двадцатый век без ГУЛАГа, репрессий, голода и миллионных потерь Второй мировой – ее ведь не будет?
- Второй мировой войны с нацистами не будет. Нацизм постепенно накроет всех, и некому будет рубить ему головы, поскольку не появится ни коммунистов, ни Красной армии.
- Если не будет СССР, то и нацизм не примет тех уродливых форм, что накачивались ненавистью с целью свергнуть Сталина, - живо откликнулся Сперанский. – Скажите, сколько насчитал ваш компьютер вооруженных конфликтов на исконно русской земле? Таковые будут или нет?
- Войн на территории России в 20 веке вестись не будет, это правда.
- Вот видите! Энергия, которая высвободится в результате отсутствия гражданской войны, геноцида и разрухи, а также гибели двадцати миллионов человек в горниле Великой Отечественной пойдет на благое дело, и слабая Россия очень скоро станет сильной. Ее возродят патриотично настроенные русские люди, русские семьи с чистой кровью, для которых честь и благо государства не пустой звук. Двадцать первый век пройдет под знаком русского народа.
- Мне не нравится, как звучит в контексте выражение «чистая русская кровь». Я против любой сегрегации, тем более, что национальный вопрос слишком быстро трансформируется в политический, а революции, даже начавшись мирно, всегда пожирают своих детей.
Сперанский вплеснул руками с видом оскорбленной добродетели:
- Боже мой, Иван Иванович, неужели вы думаете, что мы оставим вас за бортом? Никто вас не сожрет. Вы же один из нас, один из патриотов России! И пусть мы не во всем с вами сходимся, вам ничего не угрожает, мы вас не обидим. И вообще, оставьте политпрогнозы дипломатам, занимайтесь прикладной задачей, а мы позаботимся об остальном. Расчеты компьютера – это всего лишь расчеты тенденций, а историю делают и наполняют собой люди.
- Я действую в рамках предписанного физикам протокола, - сухо ответил Демидов-Ланской. – Я веду работы не в одиночку, а в команде, и в нее входят специалисты в самых разных областях, включая историков, политических аналитиков и экономистов. Мы все-таки выбираем не фасон костюма, а целый мир, и эта многофакторная задача слишком сложна, чтобы отнестись к ней спустя рукава.
- Не думаю, что мир, который мы получим в результате моей формулы, будет хуже чреды безумных трагедий, обагривших кровью историю двадцатого века, - парировал Сперанский и улыбнулся. – Иван Иванович, дорогой, вам просто непривычна предложенная альтернатива. Наверное, пугает слово «монархия», однако именно для нашей с вами Родины, для России она несет благо. Пусть мы не будем страной первой величины, но мы впишемся в изменившуюся мировую повестку как плоть от ее плоти, и это гораздо важней.
- Спорное утверждение.
- Но мы же не для спора с вами встретились. Вы хотите вернуть Патрисию живой и невредимой, ведь так? Вы приехали именно за этим. Впрочем, может я ошибаюсь, и что-то для вас изменилось? Вы теперь предпочтете получать ее от Доберкура по частям?
Ни один мускул не дрогнул на лице Демидова-Ланского при этой внезапной угрозе:
- Доберкура здесь нет, - произнес он, по-прежнему не повышая голоса, - и он, насколько знаю, не в курсе ваших махинаций на Мадагаскаре. Как, к слову, и ваша вторая супруга, Элен д'Орсэ, находящаяся в Антарктиде. Ваш шантаж неуместен.
- К вашему сожалению, все козыри у меня в руках, Иван Иванович, - самодовольно заявил Сперанский. – Элен, как верная жена, поддержит меня во всем, а Доберкура можно поставить в известность, тем более, что он, как никто другой, мечтает о встрече с мадам Патрисией. Знаете, ведь Антуан де Трейси, нанявший здесь целый взвод отморозков, не станет церемониться, если не добьется от Патрисии всего, к чему стремится. Едва ее сочтут бесполезной, так сразу же отправят в Париж. Кстати, пока мы с вами тут дискутируем, ей приходится несладко. Может, вернемся наконец к теме нашего обсуждения?
Демидов-Ланской опустил голову, борясь с одолевающими эмоциями. Он не желал выходить из себя, хотя его собеседник прилагал к этому усилия.
- Мы, вроде бы, и не отвлекались.
- Чудесно! Благодарю вас, что проверили мои расчеты. Поскольку технических ошибок вы не нашли, настал черед озвучить последний, но очень важный пункт нашей сделки. Вы согласны набрать именно мою формулу на алтаре или у вас снова есть какие-то возражения?..
Мила слушала их тихий диалог и не вмешивалась, о чем ее особо просили перед отъездом. В стойкости Демидова-Ланского она не сомневалась, как и в искусстве дипломатии своего отца, но наслаждаться их тонкой игрой, при которой оба оставались внешне мирными собеседниками, Мила не могла. Все было слишком раздражающим, щекотливым, но особенно бесила их способность сохранять невозмутимость, держа камень за пазухой. Лицемерие, в чем бы оно не выражалось и каким целям не служило, было противно ее натуре, хотя, конечно, она понимала, что без него в этих играх не обойтись.
Стараясь избежать перевозбуждения, Мила разглядывала небо, строения, столики и малочисленных посетителей кафе. Кроме них тут не было других клиентов, за исключением трех мужчин-европейцев, сидевших на удалении, но не сводивших глаз со Сперанского. Мила решила, что это люди ее отца, которых он посадил следить за ними на всякий случай.
Это кафе, а вернее сказать – местная имитация французского бистро, было ей незнакомо. В прошлое посещение Амбухиманги они не заглядывали сюда, но воспоминания о том, как она с Виком ходила на прием к Оракулу, как ночевала с Патрисией и Чебышевой в бунгало, по стенам которого бегали ящерицы, и как они с Грачом переглядывались, услышав про «светлого близнеца Тьмы и темного близнеца Света», постепенно заполнили ее до краев.
«Если я дочь сумрака, то означает ли это, что я всем приношу несчастья? – спросила она тогда жрицу из рода антаймуру. И получила ответ: - Ты принесешь людям то, что найдешь в храме твоего сердца: гнев или радость, боль или счастье».
Мила теперь гораздо лучше понимала, в чем заключался сокровенный смысл того предсказания. «Если для отца я нахожу в «храме сердца» лишь пустоту, значит, так тому и быть», - подумала она.
Илья Сперанский, уповавший на силу крови и волшебную формулу из древней рукописной книжки, рисковал ничего не получить в итоге и ничего не добиться в игре, в которой поставил на кон слишком многое. Он сидел за столиком, потягивал через соломинку прохладительный напиток, играл смыслами и словами – и еще не догадывался, что песенка его спета.
Миле не было его жаль, хотя будущее отца приоткрылось перед ней в эти мгновения без прикрас.
Двое суток назад
Из-за того, что Демидову-Ланскому требовалось закончить важную работу, генерал Лисица принял решение остаться в Аламаитцу на двое суток и снять гостиницу. Подходящее заведение нашлось неподалеку от автобусной остановки, но, к сожалению, мало напоминало тот роскошный отель, откуда они съехали, так и не насладившись гостеприимством Туамасины.