- При всем почтении к вам, мадам, но вам бы не стоило вести разговор в подобном тоне, - предупредил он.
- Иного тона для высокомерного чистоплюя, забывшего все правила вежливости, у меня нет!
- У вас есть претензии? С вами плохо обошлись в этом доме?
- Отвратительно! – она отставила в сторону полупустой стакан сока и принялась неторопливо намазывать на принесенный из кухни круассан малиновый джем. – Я легла спать в пятом часу, а подняли меня в девять по вашему распоряжению, как будто вы не могли подождать еще немного, дав мне выспаться. Затем, этот наряд: кто придумал выдать мне костюм с чужого плеча? Я не ношу обноски. За то время, что прошло от момента, как вам сообщили обо мне, можно было купить нормальное платье в столице. И последнее: где мои вещи, которые мне до сих пор не отдали?
Де Трейси кашлянул:
- Приношу вам свои извинения, мадам. Унизить вас не хотел и даже не догадывался, что вы предпочтете мирно почивать в неведении относительно вашего собственного будущего. Наоборот, я спешил вас заверить, что вы не пленница, и с вами будут обращаться со всем уважением, сообразным вашему рангу.
- Все это пустые любезности, ваши поступки говорят обратное. Повторяю еще раз: где мои вещи?
- Я распоряжусь, чтобы вам вернули ваш рюкзак с одеждой.
- Все вещи, - с нажимом сказала Патрисия, - все, что были со мной в самолете, включая ноутбук, планшеты, спутниковые телефоны и – самое главное – Каменное Зеркало.
- Ну, это уже наглость! - рассмеялся де Трейси. – Быть может, вы еще потребуете отпустить вас на все четыре стороны со всем этим богатством?
Пат отложила столовые приборы и слегка откинулась на спинку стула:
- С чего вы взяли, Антуан, что я уйду?
- Вы не уйдете? – повторил он слегка удивленно и сохраняя на тонких губах насмешливую полуулыбку.
- Разумеется, нет. Вы не избавитесь от меня при всем желании. Я намерена закончить то, чем занимаюсь многие годы. И закончить это надо правильно, а не «тяп-ляп», как выражаются русские. Я не доверяю вашим специалистам, поскольку не уверена, что их квалификация соответствует уровню поставленной задачи. А поскольку мы с вами не о выпечке кремового торта ведем речь, а о такой серьезной вещи как новая ветка реальности в условиях динамичного меняющейся карты миров, то любая ошибка, кажущаяся несущественной, рискует опрокинуть все ожидания, превратив порядок в грубый хаос.
- У нас прекрасные специалисты, мадам. Мы подбирали команду скрупулёзно, и до сих пор они…
Пат коротко взмахнула кистью руки, обрывая:
- Антуан, этих людей подбирали не вы!
- Да, не лично я, но я уверен, что…
- И напрасно! - снова перебила она его. – Вы доверили это дело человеку, который меня ненавидит. А он собирал научную команду с таким прицелом, чтобы не дать работу тем, кому я благоволила, и кто, соответственно, является наиболее ценным приобретением для проекта. Он оставил самых талантливых за бортом.
- Вы такого мнения о мсье Доберкуре?
- Это не мнение, а констатация факта. Впрочем, я благодарна Доберкуру за то, что он позволил переманить в Россию всех, кого я отметила, оставив «Прозерпину» скрести по сусекам. Вы сделали мне подарок, Антуан.
- Мне кажется, вы преувеличиваете.
- Отнюдь. Вы задавались вопросом, почему ни один из физиков, которые получили гранты на исследования от моего фонда «Миссия достойных», не вошел в команду по разработке дубликатов Триады? Или вы полагаете, что я раздавала деньги направо и налево лишь бы кому и без учета перспектив?
- В самом деле? Ни один?
- Именно так, и неудивительно, что итог многолетней работы «Прозерпины» стремится к нулю. Я много лет потратила на то, чтобы выделить из массы блестящие умы, способные не просто двинуть науку вперед, но быть полезными в моих разработках, но что получилось? Сын Армана Доберкура Ги погиб по собственной дурости, а мсье Арман обвинил в этом меня – заметьте, без всякого суда и следствия! – чем вынудил спасать жизнь на российских просторах. Моя жизнь, которая была зачата и положена во имя Грааля и грядущего нового мира, гораздо весомее, чем жизнь его сына, но вы как будто все разом ослепли, оглохли и потеряли память. Разве Доберкурам позволено смешивать личное и общественное? Нет, месть и дурость не могут быть положены в основу закона и порядка. Так отчего же вы пошли на поводу у безумца, позволив ему бесконтрольно портить мой проект? Боже мой! Вы ни словом ему не возразили и даже сейчас спокойно попиваете кофеек на природе в то время, как братья-альбиносы Доберкура гробят последние крупицы здравого смысла в Антарктиде.
Де Трейси озадаченно молчал.
- Все правильно, Антуан, молчите! Умные выводы лучше всего делать в безмолвии.
Пат отвела от него взгляд и спокойно продолжила свой завтрак в повисшей тишине.
- Я сейчас не владею данными, - заговорил француз, - но если все так, как вы говорите, и ни один из выбранных вами ученых не был нанят в лаборатории «Прозерпины», а братья Марковичи плохо управляются с артефактом, то наша внутренняя политика действительно нуждается в пересмотре.
- Хоть я и жила в России, но судьба моего фонда меня волновала, - ответила Пат, - я в курсе, что у вас происходит. Допускаю, вы не знаете имен молодых ученых, которых я отбирала, пусть так – вы слишком поверхностны и увлечены другим, чтобы копаться в деталях. Но имя моего отца, Нобелевского лауреата, вам известно! Наши семьи как-никак общались, если уместно здесь это слово. Так вот, даже мой отец, чьи фундаментальные открытия положены в основу теории поля гравитационного магнита, не получил приглашения от Доберкура. Он мог бы возглавить Парижскую Лабораторию альтернативы, но не возглавил. Вы спрашивали, почему?
- Мне передали, что он отказался.
- Ложь. Отец занимался физикой не только из любви к науке. Он работал на общее дело. Как, впрочем, и я. Мне и на Урал пришлось уехать не по доброй воле, а только потому, что там я могла без помех отдавать свой долг. Ведь именно там оставался единственный доступный нам «Грааль».
- Хотите сказать, мадам, что русские никак на вас не повлияли и не склоняли принять их точку зрения?
- Русские – умная и талантливая нация, они мне помогли, когда я лишилась иных средств. И сегодня, когда я стою на пороге грандиозных свершений, никто – в том числе и вы, Антуан, - не способен меня остановить. Вам нужно сотрудничать со мной, чтобы остаться в живых.
- Простите, мадам, это угроза?
- Вы идиот, Антуан! Вы сами для себя самая мощная угроза. У вас нет людей, способных воплотить сложнейший сценарий преобразований, за который вы взялись, и не взорвать вселенную к чертовой бабушке. На свете вообще нет таких людей, кроме меня!
Де Трейси снова надолго замолчал. Пат покончила с кофе и булочкой и встала, небрежно бросив льняную салфетку на стол.
- Я возвращаюсь в комнату, которую мне показали, - сообщила она задумчивому собеседнику, - пусть там все до тошноты розовое, включая обивку, она мне в целом подходит. Но необходимо принести еще два письменных стола, стулья, большой экран и компьютер. Пожалуйста, не затягивайте, в наших общих интересах, чтобы я продолжила работу без промедления. Надеюсь, физики, историки, лингвисты и прочие второсортные специалисты из Лаборатории альтернативы где-то неподалеку? Скажите им, чтобы срочно выехали сюда. За неимением лучших, я пока буду довольствоваться вашей командой, но в дальнейшем предпочту, чтобы ко мне привезли Ивана Демидова-Ланского. Он мне необходим. Хотя бы он один.
- Последнее исключено, - промолвил де Трейси. - Мадам, вы торопитесь отдавать приказы, а я еще не решил, что вы действительно возглавите операцию. До сих пор мы как-то обходились без вас.
- И где вы оказались без меня? – презрительно осведомилась Пат. – Впрочем, не отвечайте. Если вам не видно очевидных вещей, то дальнейший разговор теряет смысл.
- Ну уж нет, мадам, извольте пояснить вашу драгоценную мысль! Что еще, по-вашему, ускользнуло от меня?
- Извольте! - Пат уселась обратно. – Вы закопались по горло в то, что приличные люди предпочитают не называть публично. Вы вляпались в это с размаху и уже несколько месяцев смердите так, что я ощущала этот мерзкий запах даже на Урале. Как только Доберкур получил от вас полный карт бланш и отдал все полномочия садистам-альбиносам, древние фамилии де Трейси и д'Орсэ сами собой помножились на ноль. Отныне вы ничтожества, с которыми я вынуждена вести переговоры только из жалости. И только потому, что Доберкур, возглавивший «Прозерпину», пока вы игрались в рыцарей, словно детишки, фигура вообще одиозная. Проблема в том, что ресурсы вашей рукотворной бизнес-империи мне по-прежнему необходимы. Если бы не это, я бы давно приказала подвинуть вас физически, благо Мадагаскар, куда вы сунулись вслед за мной, очень тихое местечко и подходит для разного рода альтернатив.