Грач хотел спросить у Адель, что это означает, но девочки нигде не было. Хмыкнув, он топнул по доске, пробуя ее на прочность, и, убедившись, что конструкция вроде бы держит его вес, пошел вперед. С некоторой опаской он пересек туманный язык (никакой дыры в пролете не обнаружилось), вскарабкался на самую верхнюю точку и снова застыл в удивлении: дальше мост превращался в стеклянный желоб, извивающийся на манер аттракциона в аквапарке.
- Чудеса на виражах, - пробормотал Грач недовольно. – Как во сне. А может, я реально сплю?
Он ущипнул себя для верности, но ничего не изменилось.
- А что если это не мой сон, а чей-то еще? Милкин, например.
Милку надо было искать. Если ее накачали снотворным, как он думал, то вполне вероятно, она томилась неподалеку. Поэтому, хоть и не лежала душа ко всем этим «фокусам», Грач сел и, оттолкнувшись, заскользил по желобу вниз. Горка сию же секунду затрещала, затряслась, и по стеклу побежали звонкие белые трещины, но прежде, чем все это осыпалось, он успел скатиться до самого низа.
Встав на твердую почву под печальный звон падающих осколков, Володя буквально ощутил себя Алисой в Зазеркалье. Куда не кинь взгляд, всюду тянулось ровное, как сковородка, пространство, расчерченное на квадраты – черные и красные.
- «Весь этот мир — шахматы, если только это можно назвать миром», (*) – процитировал он, чеша затылок. (*строка из книги Л.Кэролла) – Может, Адель с мостиком промахнулась? Впрочем, чего еще ждать от Зеркального лабиринта?
Вернуться обратно невозможно – мост разбился. Оставалась альтернатива: стоять на месте и ждать неведомого чего или идти куда глаза глядят. Грач ждать никогда не любил и выбрал второе.
Расчерченное на квадраты поле, как оказалось, имело границы. После непродолжительной ходьбы Володя уперся в стену – совсем как пораженный странник на анонимной средневековой гравюре из книги Фламмариона. То, что мнилось затянутым серыми тучами небом, оказалось плотным туманом, вырастающим прямо из «шахматной доски». Пока он гадал, проницаема ли преграда и что будет, если до нее дотронуться, по стене сами собой побежали спазматические волны. Отступив на всякий случай подальше, Грач ждал, что за этим последует.
Туман трясся, как холодец, и пучился, пока не исторг из себя худую человеческую фигуру. Склонив голову к плечу, Грач рассматривал его с веселым любопытством. Он слегка пообвык в этом нелепом месте и относился ко всему как к осознанному сновидению, зная, что в любой момент имеет право проснуться. Пусть даже он и не знал пока, как именно это сделать.
К сожалению, туман «выбросил» не Милу, а какого-то тщедушного мужика. Он был светлокож до прозрачности и практически гол, если не считать набедренной повязки. Судя по изуродованным жилистым рукам, кифозной спине и непричесанным космам, мужик был нездоров. И нездоров, в первую очередь, ментально. Длинные белые волосы падали на его костлявые плечи и закрывали лицо годами нечесаной гривой. Обычно так ходят психически неполноценные люди, которых не заботит внешний облик.
- Ты кто? – вполне добродушно поинтересовался Грач.
Неодетый мужчина медленно, через силу, распрямлялся и дрожащей рукой отвел волосы со лба. На Грача взглянули красные глаза на, казалось, лишенном бровей и ресниц лице.
Альбинос! Грач напрягся, готовясь отразить нападение.
- Я тоже потерял своего близнеца, – глухо сказал альбинос. – Поищем их вместе?
Грач колебался, соображая, стоит ли вести переговоры или сразу дать в ухо? Коварный соперник способен пудрить мозги слабым видом, а потом атаковать в самый неподходящий момент.
- Я тебе не враг, - сказал альбинос. – Моя песенка спета. Я умер уже почти во всех мирах. Меня погубило Зло и мой брат, ставший его посыльным. Я хочу найти Драгослава и отомстить ему. Ты со мной?
- Ты – Ильгиз? Ильгиз Маркович?
- Да, я был Ильгизом. Так звала меня мать.
- А сейчас ты кто?
- Я темный близнец Света. Мое предназначение – нести в мир не тепло, а гнев, потому что я умер в яростной тьме.
Грач озадаченно молчал: альбинос повторил один в один слова Оракула из Амбухиманги, сказанные в адрес Милки, - не иначе извлек из памяти. И тут, словно отзываясь на эту мысль, из тумана выступила еще одна фигура – женская. Грач моментально опознал в ней Оракула.
- Темный близнец Света в паре всегда один, - произнесла Оракул чуть нараспев, – но пар близнецов несколько. Ты и Мила, Ильгиз и Драго – вы все близнецы со своим предназначением, собранные вокруг Солнечной Триады.
- Помоги мне! – сказал Ильгиз, протягивая руку. – Мой брат – чудовище. Я слаб, а он силен. Я умираю, а он остается жить. Но все должно быть наоборот. Если ты поделишься со мной твоей силой, мы сокрушим негодяя! И спасем твою сестру.
Грач нахмурился. Предложение было не лишено смысла, но что-то его смущало. Собственно, его тут смущало многое, поскольку шло вразрез с нормальной логикой, а союз с альбиносом и вовсе выбивался из строки.
- Вова, не вздумай к нему прислушаться! – из тумана выпрыгнул Вик, заставив Грача от неожиданности сделать еще один шаг назад. – Ильгиз такой же, как и его брат. Пойдешь у него на поводу – предашь Милу! Лучше возвращайся обратно и присоединяйся ко мне в храме. Нам с тобой столько предстоит совершить!
- Так вот какие шахматы мне напророчила Адель! - воскликнул Грач, осененный. – Только получается какая-то мозголомная игра без правил.
- Правила существуют! – Из тумана появилась очередная фигура – на этот раз это была Патрисия. – Поройся в памяти, Володя: альбиносов готовили в операторы артефактов, а операторы не имеют прототипов в сопредельных мирах или их количество обязано стремиться к нулю. Ильгиз избавился почти от всех своих копий, они умирали один за другим, и это означает, что стоящий перед тобой вариант обрел всю их энергию и мощь. Он вовсе не болен и слаб – это иллюзия, обман для простачков. Смерть подарила Ильгизу силу, которой не обладает его брат-близнец. Ильгиз куда опасней Драгослава. Он почти заморочил тебе голову!
Оракул воздела над коротко стриженной седой головой открытую ладонь:
- Истинные слова! Темный близнец только кажется слабым, но в паре именно он – вождь. Так было с Ильгизом, так будет и с Милой. Мила, хоть и нежная девица, но характера ей не занимать. Жертвы подчас превосходят в жестокости своих палачей.
- Как думаешь, почему Де Трейси убил Милу? - спросил вывалившийся из тумана Кирилл. Он отряхнулся от налипших на одежду клочков, похожих на вату, и посмотрел Грачу прямо в глаза: – Вов, помнишь ту сцену в моей Яманской квартирке? Мы оба тогда здорово струхнули, конечно, но ведь главное, что ты смог своими глазами наблюдать ритуал Разъятия и Сопряжения. Милкины прототипы планомерно истреблялись Антуаном де Трейси во всех мирах, и в результате осталась только одна – наша Мила. Прикинь, сколько ей всего досталось в наследство! Да она любого прихлопнет и не поморщится.
- Мила – темный близнец Света, - присоединился к общему хору Павел Долгов. Он возник за спиной Мухина и положил тому на плечо руку. – Вов, всегда помни, что это именно она задает ход вашему тандему. Скажи, ты доверяешь ей?
Из тумана вслед за Долговым показалась Аня:
- Вот и меня интересует вопрос, насколько ты этой Милке доверяешь? Носишься с ней как с писаной торбой. Ты с женой столько не носился!
- Да сколько вас там еще прячется? – возмутился и даже слегка разозлился Грач. – Устроили презентацию! Чего вам от меня надо?
- Сделай ход! – потребовала Пат. – Назови меня ферзем, и я закончу эту партию победой.
- Нет, пошли в атаку меня! – тотчас вклинился Кир, оборачиваясь к Долгову и отпихивая его обеими руками. – Я хочу поквитаться с Павлом! Присосался ко мне как клещ!