- А ведь предполагалось, что все будет очень аккуратно и точечно, - произнесла в задумчивости Аня Грач.
- Насколько я понял, это не совсем новый мир, а наш старый, подвергшийся последней и тщательно контролируемой диффузии, - высказался Юра Громов. – Причем, мы в будущем, перескочили через год.
- Но Пат всегда утверждала, что контролируемая диффузия невозможна в принципе!
- Она лукавила, - мягко возразил Ане Соловьев. – Однако утешает, что транснациональной корпорации «Прозерпина» больше не существует, как и любых ее правопреемников, значит, высвободившаяся энергия была пущена на благое дело, и Пат в целом с задачей справилась.
- Лично меня новая карта мира вполне устраивает, - заявил Грач. – Россия приросла новыми территориями, у нее много союзников, торговля процветает, а наука идет вперед. В новостной ленте я заметил даже репортажи с российской Лунной базы, чего раньше и представить себе было невозможно. И потом, достаточно просто выглянуть в окно, чтобы понять, что изменения пошли нам во благо. Приятно чувствовать себя гражданином по-настоящему великой страны, ведь только великая и сильная страна может отгрохать такую шикарную станцию в Антарктиде. И даже, как понимаю, не одну.
- Пока подожди радоваться, надо все проверить, - осторожно произнес Громов. – Нас ждут несколько дней знакомства с новыми вводными, и могут встретиться любые неприятные сюрпризы. Боюсь, подобные политические подвижки были невозможны без кровопролитной войны.
Грач мотнул головой:
- Если война и была, то уже закончилась. В новостях про нее ни строчки. Я вот что тебе скажу, Юр: не стоило фашистской гадине отращивать себе головы и плеваться ядом. «Прозерпина» заварила кашу и получила по заслугам – вот так я вижу нашу новейшую историю.
- Если и есть недостатки, то над ними мы будем работать, - сказала Мила. – Это отныне наш мир и наша жизнь. Нам не все равно.
- Правильно, - одобрил ее настрой Соловьев. – Никто не собирается все это пускать на самотек. У Патрисии наверняка уже расписан каждый шаг на десятилетие вперед.
Скрипнула дверь, и в комнату бочком протиснулась Вика.
- Заснули, - сообщила она.
- И Адель тоже? – уточнила Аня.
- Адель отрубилась вперед Антошки. Намаялась, видно. Ну, а вы тут чем заняты?
- Да так, обсуждаем наш новый дом, - Аня подвинулась, прошуршав запакованным в целлофан матрасом, - садись, подруга!
- Спасибо, - Вика устроилась на кровати и взглянула на Соловьева, стоявшего подле сидевшей на стуле Милки. – И какие у нас планы?
Мила смущенно взглянула на Вика, словно спрашивая разрешения. Тот кивнул ей едва заметно, чем очень заинтересовал Викторию. Она вздела вопросительно брови домиком, а Мила ответила:
- Наверное, это не совсем по теме, но мы с Виком решили пожениться. И приглашаем вас всех на свадьбу.
- Здорово! – воскликнула Вика. – Поздравляю!
Громов одобрительно хлопнул друга по плечу:
- Добро пожаловать в клуб женатиков!
- Одобряю, - поддакнул Грач.
- И когда подадите заявление? – деловито осведомилась Аня.
- Хотелось бы поскорей, - откликнулась Мила, - но мне надо еще прояснить мой статус. Не совсем понятно, что будет с Дмитрием Москалевым, думаю, нас разведут по упрощенной программе.
- Ты уже разведена, - сообщил Володя. – Фамилия у тебя в документах девичья.
Вик полез в карман и достал Милкин паспорт:
- Я обнаружил это сегодня утром. Кирюша подтвердил, что в архивах записи тоже изменились.
Мила растерянно взяла свой паспорт и уставилась на страницу с фотографией:
- У меня и фото тут немножко другое... Платье не то.
- Надо и нам проверить, а то вдруг какие-то глюки, - засуетилась Аня. – Вов, где наши паспорта? Не дай же Бог, как в прошлый раз!
- Нормально там все, я уже смотрел, - лениво отмахнулся тот.
- Я тоже хочу посмотреть и убедиться! Вы бы все взглянули, друзья, а то мало ли, - продолжала волноваться Аня. – Вик, не смейся! Проверь, не стал ли ты автоматически Милкиным супругом?
Соловьев усмехнулся:
- Я бы такого события ни за что не пропустил.
Однако паспорт свой достал, а открыв, слегка изменился в лице.
- Ага, что я говорила! – воскликнула Аня, подскакивая на кровати. – Что там у тебя: жена и куча детишек?
Громов заглянул в документ через его плечо:
- У него имя-фамилия поменялись. Он больше не Виктор Соловьев, а Альберт Константинов. Но штампа о браке нет.
- Ну, это вполне в его традициях, верно, Вик? – улыбнулся Володя. – Новая жизнь – новое имя. Этот мир шикарно подстраивается под его привычки.
- Точно, - Вик убрал паспорт. – Аня, скажи-ка, а ты выполнила мою просьбу?
- Просьбу? Конечно!
- Вы о чем? – нахмурился Грач.
- Да ты сам мне передал по телефону, запамятовал что ли? – Аня встала и полезла в чемодан, достав оттуда большую нарядную коробку. – Вот, держи, Вик! Или надо называть тебя Аликом? Прости, еще не привыкла.
- А, кукла! – сказал Володя. – Точно, надо вручить ее Адели. Ей же обещали. Подарим, как только проснется.
- Бедная девочка, - тихо произнесла Вика, - она мне показалась очень грустной. Мне так жаль и ее, и Пашу. И Патрисию тоже жаль.
- Ну, Патрисию жалеть не стоит, у нее наверняка все будет хорошо, - заявила Аня. – А Паша… ну, что Паша – вылечат его, я уверена. У нас такая замечательная теперь страна! И медицина наша тоже наверняка впереди планеты всей. Я верю в лучшее.
- Я тоже буду верить, что у Паши все наладится, - подтвердила Вика. – Только нам в будущем очень важно ничего не испортить. Драматург Бернард Шоу однажды написал замечательную фразу: «Teпepь, когда мы научились летать по воздуху, как птицы, и плавать под водой, как рыбы, нам не хватает только одного: научиться жить на земле, как люди». Я надеюсь, что здесь люди уже научились этому. Или усиленно учатся. Быть человеком – тяжелая работа.
- А все-таки символично, что для нас новая жизнь начинается именно в Антарктиде, верно, Юрка? – спросил Володя. – Ты всегда повторял, что здесь особенная атмосфера, где все по чесноку. Выживает не хитрый и подлый, а мудрый и щедрый. И, что особенно важно, полярники – нормальные люди. Без этих паршивых нацистских закидонов.
- Если это всерьез станет нашей точкой опоры, то я буду очень рад, - кивнул Громов. – Антарктическое братство – хороший плацдарм.
Аня тихонько открывала заклеенную и немного помятую коробку:
- Мне кажется, куклу надо вручать без упаковки, иначе это как-то без души, казенщиной отдает.
- Правильно. Ой, какая миленькая! – неподдельно восхитилась Вика. – И платьице такое симпатичное. Я бы сама с такой играла.
- У тебя живое дите есть, куда тебе в куклы играть.
- У меня ж мальчик. Ему косички не заплетешь.
Аня сдержанно фыркнула:
- Какие твои годы!
- Можно поближе посмотреть? – попросила Мила.
У куклы были длинные темные волосы, большие синие глаза, опушенные загнутыми ресницами, губки бантиком, нарядное желтое платье с белым кружевным воротничком и такие же желтые мягкие туфельки.
- Я ее в аэропорту покупала в самый последний момент, там выбор был не очень, но это была из всех самая симпатичная. Не знаю, понравится ли ей? – засомневалась Аня.
- Должна понравиться, - уверенно предположила Мила. – Красивая же и взгляд у нее добрый.
- Слушайте, а может, Пашу подключим? – предложила Вика. - Как думаете, он справится? Сможет вручить дочери куклу?
- О, вот это дело! – оживился Грач, немного скисший на фоне женского щебетания над игрушкой. – Я – за! Пусть Пашка вживается в роль отца. Доктор сказал, что общение с дочерью ему не противопоказано.
- Он такой неприкаянный, - задумчиво произнесла Мила, - но мне кажется, что в ситуации он ориентируется, только молчит все время. Там, на мосту, он все делал правильно.
- Он меня узнал, - сообщил Володя. – Это абсолютно точно. Он не сумасшедший.
- Значит, так и поступим, - поставил точку Громов, - дадим ему куклу и объясним, что и как, а потом, когда девочка проснется, как бы невзначай позовем ее к нему.