- Ну чё вы там? – нетерпеливо крикнул водитель. – Кончай развлекаться, идиот!
- Да мне, чтоб кончить, начать надо! А она, сука, не дает!
Преодолевая сопротивление, он дернул за воротник плаща так, что верхняя пуговица отлетела. Мила пискнула, а бугай, которому результат весьма понравился, снова дернул, отрывая следующую пуговицу. Вид скромного платья под самое горло его не вдохновил.
- Ну ты и запаковалась! – он полез к ней ручищами, в надежде порвать еще и платье, но ткань с первого раза не поддалась.
Мила стиснула зубы и предприняла еще одну попытку вырваться. «Это не Дима. Это всего лишь его наймит, – твердила она себе. – Я нужна живой! Он не посмеет!» Однако страх был сильней, он тяжкими оковами повис на руках и ногах, мешая двигаться и размахнуться.
И все же она умудрилась чувствительно пнуть урода по голени. Тот, выругавшись, поймал ее ногу и дернул на себя, опрокидывая. Стукнувшись затылком о ручку дверцы, Милка потеряла шапочку, а заколка в волосах раскрылась и впилась острым концом в кожу головы. Девушка вскрикнула, и волосатая рука тотчас легла ей на рот, мешая дышать. Мила забарахталась под тяжелым мужским телом, но лишь распалила насильника.
- Не перестарайся там! – крикнул водитель. – Нам велели доставить ее невредимой.
- Да что ей сделается? Наоборот, приятное ей… Уй, с-су-ука!!
Милке удалось впиться в его ладонь зубами. Было противно, но она изо всех сил сжала челюсти, чувствуя кровь врага, побежавшую по языку. Бугай взвыл и свободной рукой хлестко ударил ее по лицу.
- Тварь! Да я тебя, сука, бл*!..
- Хватит! – рявкнул водитель. – Потом повеселишься.
- Она мне палец чуть не откусила!
- Сам виноват! Хватит дурью маяться, ты телефон забрал?
Насильник еще раз замахнулся на Милку, но в действие угрозу не привел. Просто встряхнул девушку, в очередной раз приложив затылком о дверцу, и надавил локтем на шею до хрипов.
- Шутки закончились! – процедил он, позволяя ей сделать вдох, и снова наваливаясь. – Дальше все будет по-серьезному, усекла? Не двигайся!
Милка с усилием дышала, фиксируя глазами красную рожу мучителя. Ей очень хотелось расцарапать ее, но в бок болезненно впивался край сидения, затылок ныл, а нога, зажатая мужчиной в узком пространстве салона, затекла. Мила боялась, что будет хуже. Трудно бороться, когда у противника на все есть веский аргумент – боль, лишающая желания сопротивляться. Ей пришлось покорно вытерпеть новую серию ощупываний и омерзительных поглаживаний.
- Нет у нее телефона! – проворчал бугай, распрямляясь и облизывая прокушенную руку, из раны которой все еще сочилась кровь.
- Странно. Какой-то хмырь нам на хвост, кажется, сел, – не слушая подельника, водитель поддал газу. – Планы немножко меняются!
- Эй, ты куда? Зачем на мост свернул? – заволновался второй. Заволновался настолько, что оставил Милку, и взглянул на ночной город. – Он же велел ее на кладбище везти!
Услышав про кладбище, Милка похолодела.
- К водонапорной башне нельзя, сначала от хвоста избавиться надо!
- Да с чего ты взял, что за нами хвост? На стоянке ваще никого не было! Нас никто, сука, не видел!
- Он на проспекте прилип. Выскочил, как черт!
Бугай напряженно вглядывался в заднее стекло.
- Это вон тот черный, что ли? – произнес он наконец. – Да вроде приличный. И фарами не мигает.
- А какого хрена он тебе мигать должен? Просто едет за нами как приклеенный.
- Да может, просто так, тут одна дорога, вот, сука, и едет.
- Ты совсем кретин? Я, по-твоему, не отличу, просто так или нет?!
Пока они препирались, Милка кое-как подтянулась и села. Ее сосед почти перестал обращать на нее внимание, занятый тем, что рассматривал в стекло крышки багажника дорогу. Сердце девушки колотилось о ребра как сумасшедшее, надежда на спасение сменялась волнами отчаяния, потому что Мила не понимала, чего ждать от тех, кто их догонял. Возможно, что и ничего хорошего.
Она судорожно нащупала под собой заколку и сжала ее. Спутавшиеся волосы лезли в глаза, одежда находилась в полнейшем беспорядке, но это, как ни странно, вернуло ей силы. Милка злилась и готовилась бороться за жизнь.
Автомобиль несся по городским улицам на опасной скорости, проскакивая на желтый и перестраиваясь из ряда в ряд, а порой выскакивая на встречку. Поток машин в это время был не слишком плотным, во всяком случае, в Москве в вечернее время бывает гораздо хуже, но все же пустынными улицы назвать было нельзя.
Милка тоже бросила взгляд назад, желая вычленить ту самую напугавшую бандитов машину. Это оказалось несложно. Большой темный кроссовер, не скрываясь, на такой же безумной скорости «играл в шашки», перестраиваясь вслед за ними и ускоряясь на перекрестках.
Бандит вдруг вспомнил про пленницу и, намотав на кулак полуоторванный ворот плаща, рывком притянул ее к себе:
- Говори, кто это! Кто за нами едет?!
- Я не знаю!
- Знаешь, сука! Вижу, что знаешь! Говори, чего им надо!
Отбиваясь, Милка въехала кулачком с зажатым в нем заколкой в ненавистную физиономию. Бандит взвыл и ухватил ее за волосы. Милка завизжала и принялась бить его заколкой вновь и вновь, попадая и промахиваясь. В голове у нее шумело.
- Да будь ты проклят! – орала она. – Чтоб ты сдох!
И тут случилось страшное. Проскакивая на красный, их водитель не сумел увернуться от столкновения с автобусом, шедшим наперерез. Раздался скрежет и звон разбивающегося стекла, визг тормозов и отборная ругань. Их автомобиль по инерции проволокло вперед, разворачивая и крутя, чтобы со всей силы впечатать под встречный грузовик.
Скорость у машины была приличная, поэтому удары оказались страшны. Милку от первого столкновения кинуло вперед, и она больно стукнулась лбом о подголовник пассажирского кресла. От второго ее отбросило уже назад. В грохоте разрывающегося металла и человеческих криков она совсем потерялась и даже перестала дышать. Ей казалось, что она находится внутри консервной банки, которую кто-то огромный медленно вскрывает консервным ножом. Стены сминались и топорщились заусенистыми зубьями, что-то лопалось, а крыша над головой прогибалась с устрашающим лязгом, оставляя для жизни совсем крохотное пространство, больше похожее на западню. В ужасе, что сейчас ее расплющит, Мила сжалась в комочек и зажмурилась...
Но вот все стихло, и тишина была не менее грозной, чем недавняя какофония. Пахло бензином и еще чем-то гадким. Мила пошевелилась – ноги и руки с трудом, но слушались и, кажется, были целы. Тем не менее, открывая глаза, она готовилась увидеть собственную смерть.
А увидела смерть своего похитителя. Она была омерзительна и ужасна: оскаленная и остекленевшая.
Через секунду до Милы дошло, что голова мертвеца находилась отдельно от всего остального. Туловище бандита расчленило вмявшимся внутрь корпусом. Сидение и ее собственная одежда были обильно залиты его кровью. Их автомобиль превратился в груду покореженного металла с вкраплениями человеческой плоти, и только вокруг нее каким-то чудом сохранился невредимый островок.
Милку замутило. Перед глазами все закружилось, и она бы, наверное, потеряла сознание, но в дверцу с ее стороны застучали. Стук прорвался сквозь глухую, страшную тишину и немного отвлек.
Она с трудом повернула голову и заметила снаружи силуэт. Возможно, мужской. Уличный фонарь светил ему в спину, роняя причудливые тени на треснувшее стекло.
«Да, точно – мужской», - вяло подумала Милка. Человек стучал и делал знаки руками. Наверное, он что-то говорил или даже кричал, но у нее все путалось в голове, и она ничего не понимала.
Мужчина прижался лицом к стеклу, стараясь разглядеть ее, и Мила увидела его глаза. Эти глаза, перечеркнутые тонкими трещинками, напоминающими паутину, сплетенную стеклянным пауком, были тревожные и очень-очень знакомые.
- Виктор? – неверяще шепнула Мила. – Вик, это ты?
Удивление, радость, облегчение, надежда хлынули на нее потоком. Мысли, походившие на булыжники, снялись с места под напором охвативших ее чувств, оставив на поверхности голые животные инстинкты. Голова стала легкой и пустой, она больше не мешала телу двигаться и искать лазейки, чтобы спастись, вырваться из окружающего кошмара.