Он не реагирует на тихие шаги, раздающиеся за спиной, просто надеется, что человек уйдет. Дрожащий свет керосиновой лампы превращает темноту в успокаивающий полумрак. Очертания предметов становится четче, и даже в зеркале уже можно угадать свой силуэт. Именно через зеркало Рик понимает, кто пришел.
Лори застывает за его спиной. Рик не уверен, какое у нее сейчас выражение лица, но он почему-то уверен, что презрительно-злое. Из себя выдавить эмоции не получается. Рик просто медленно разворачивается и устало выдыхает. Для того, чтобы нормально стоять на ногах, он прижимается задницей к раковине.
— Рик…
— Пожалуйста, не начинай, — устало произносит он. — Я…
Он встрепывает ладонью свои волосы и роняет руку. Сил действительно нет.
Лори подходит ближе. Ее внимательный взгляд впивается в лицо. Злорадствует? Не похоже, она как будто пытается понять его.
— Устал, — тихо произносит она. И Рик, не удержавшись, кивает. Скованные напряжением мышцы расслабляются. — Но нам все равно нужно поговорить и расставить все по полочкам.
— Я не могу, — жалобно просит он, но Лори делает еще один шаг навстречу, тычет пальцем в грудь. Больно.
— Нет уж, ты меня послушай. Я… — она мнется, раздумывает, перед тем как произнести самые шокирующие слова: — Я хочу извиниться. Я не должна была срываться. Просто… Я чувствую себя ужасной матерью. Карл сам хотел уйти от меня и… Знаешь, я думала, что возможно ему будет лучше с тобой, хотела отпустить, но не смогла. И срываюсь я именно из-за этого. Я ревную Карла. Так глупо, правда?
Рик шокировано выдыхает. Руки сами тянутся к ее лицу. Кончики пальцев, прижавшиеся к щекам, ощущают соленую влагу. Он просто не может поступить иначе. Сердце разрывается от боли и того самого чувства, что всегда было в нем. Рик притягивает к себе Лори, обнимает ее, а она обнимает его в ответ, дрожащая, разбитая, но такая родная.
— Ты хорошая мать, — тихо шепчет он в ее волосы.
— Ты не умеешь врать, но спасибо.
Лори легонько толкает в грудь, прося отпустить, и Рик слушается, но женщина не уходит, она неожиданно привстает на цыпочки и легонько целует в губы. Узкая ладонь прижимается к щеке.
— Ты хороший отец и муж, — тихо шепчет она. Ее губы так близко, что не нужно даже особо стараться, чтобы поцеловать их. — Не удивлена, что Карл любит тебя больше, хоть мне от этого невыносимо больно.
Становится так горько и тяжело, что дыхание сбивается. Сердце вновь сжимается, и он не может думать о том чувстве, что до этого мучило его.
— Я люблю тебя, — совершенно искренне произносит он. Вся обида, злость просто вылетают из его головы. Перед ним вновь та женщина, в которую он влюбился, а не истеричная баба.
— Я тоже.
Поцелуй, который следует за разговором, вполне закономерен. В одно мгновение они вновь становятся самими собой. Рик — законопослушный семьянин, помощник шерифа, мужчина, который любит свою жену. Лори — красивая, мягкая женщина, любящая, сострадающая и готовая поддерживать.
— Я пойду, — оторвавшись от него, произносит Лори.
Рик чувствует, что она хочет остаться. Возможно, вот он шанс, он сейчас может вернуть Лори, вновь окунуться в то спокойствие, забить на проблемы, но Рик расслабляет пальцы и отпускает, хотя, по ощущению, его сердце выдирают из груди. Он провожает женщину взглядом, а затем возвращается в камеру и сам. В этот раз ему удается уснуть практически сразу.
========== Часть 33 ==========
Мэрл встречает утро в приподнятом настроении. Пока что проснулась малая часть находящихся в блоке людей, но Кэрол уже начала свой ежедневный ритуал по готовке, и сейчас по помещению разносится приятный запах еды. В руке кружка с кофе, а в тарелке лежит жесткая кукурузная лепешка. Вполне неплохо в условиях жесткого дефицита еды.
На втором этаже удобно. Взгляду открывается отличная картина, которая не может не вызывать улыбку. Все рассасывается само собой, даже сил не приходится прикладывать. Вот он Рик, еще немного сонный, попивает свой чай, а рядышком, прямо у него под боком пристроилась Лори. У Мэрла хорошее зрение, так что ему не стоит труда разглядеть их неловкие столкновения. Словно любовники, которые до конца пытаются скрыть свои отношения. Чудесно!
Он не торопится. Последняя капелька попадает в рот, и Мэрл медленно поднимается. К сожалению, не удается увидеть выражение лица Граймса, все же нужно держать марку, но шебаршение и звук, с которым подавился мужчина, вызывают тепло в груди. У Граймса хватает гордости не побежать за ним. И все же Мэрлу интересно, как он собирается отбрехиваться перед Дэрилом. Скажет, что Мэрл все придумал, или решит на такой волне просто бросить мелкого?
Камера брата встречает уже привычной вонью и депрессией. Дэрил все так же лежит, свернувшись на своей кровати. Бледный, исхудавший, дрожащий при дыхании. Даже жалко ухудшать ситуацию, но Мэрл должен. Пластырь нужно сдирать резко.
— Дэрил.
Мужчина шевелится, глаза открываются, но в этот раз он не поворачивается. Боль окончательно доконала, а еще и Мэрл собирается добить. Мелкий червячок сомнения грызет Диксона, что-то внутри пытается подсказать, что он совершает ошибку.
— А я тут Граймса видел, — преувеличено радостно говорит Мэрл и тянется к капельнице. Он старается не обращать внимания на то, как Дэрил напрягается. — А он, похоже, со своей женой сошелся. Видел, как они за столом ворковали. Тебя всего несколько дней нет, а он уже по бабам пошел…
Мэрл деловито заменяет капельницу, всеми силами стараясь не смотреть на Дэрила. Да и садится он спиной к мелкому. Свершил ли он сейчас ошибку? Да не, нифига подобного. Дэрил должен был поблагодарить его.
— У нас немного сменились планы, — продолжает Мэрл, сверля взглядом заляпанный толчок. Может, стоит перетащить Дэрила в другую, чистую камеру? А смысл? Ее ведь тоже загадит. — Денек еще валяешься, но завтра вечером ты мне нужен.
Дэрил не отвечает, и Мэрл все же заставляет себя повернуться. Почему-то ожидал, что будет хуже. Но нет, Дэрил не поменялся в лице. То ли еще не осознал, то ли не верит, а может, этого и ждал.
— Услышал меня? — все же спрашивает он. Дэрил едва заметно кивает. — Завтра мне нужно, чтобы ты был в состоянии стоять.
Брат ерзает. Его руки трясутся, словно у старика, впрочем, как и голова, но он перебарывает себя и садится. Чтобы удержать свое тело в таком положении, Дэрилу приходится прислониться плечом к стене.
— Думаешь, от меня будет хоть какой-то толк? — устало спрашивает он. Пустой взгляд впивается в лицо Мэрла. Становится как-то не по себе. — Я разваливаюсь.
Мэрл перехватывает собственные мысли за горло и заставляет противный голосок сострадания заткнуться. То, что они братья, не значит, что Мэрл будет вести себя с мелким как с бабой. Пора бы братишке становиться мужиком.
— Я сказал, а ты должен сделать, — жестко обрубает он.
— И как? — фыркает Дэрил. Похоже, боль притупляет чувство самосохранения. — Я не чувствую собственных мышц. Если ты хочешь, чтобы я завтра был готов — дай мне таблеток.
— Отсоси, мокрощелк. Ты достанешь свои яйца из задницы и сделаешь то, что должен.
Дэрил тихо шипит, но ничего больше не говорит. Сдается? Судя по выражению его лица, он просто устает. Дэрил медленно оседает на кровать.
— Зачем?
Первая мысль — послать Дэрила на хер, но Мэрл удерживается. Чего-то сегодня он слишком раздражительный. Было бы из-за чего. Ну, сказал Дэрилу о том ублюдке, и что с того? Чего бесить-то все стало?
— Дельце тут привалило, — лениво произносит он. — Нужно бы ответочку Губернатору кинуть. Папенькин мальчик хорошую идейку подкинул.
— Рик? — вполне закономерно спрашивает Дэрил. Хотя, судя по взгляду, на самом деле его ничего из этого не интересует.
— А что Граймс? Ты без его разрешения и шаг не можешь сделать? Собачкой его заделался… — Мэрл вновь останавливает себя, не давая ярости прорваться наружу. — Губернатор нападет раньше, чем Граймс расчехлится.
— Я понял.