Есть один вопрос, который интересует его.
— Ты ведь знаешь их?
Рик наклоняет голову. В полумраке видно его сдержанную улыбку.
— Да. Особенно хорошо Сашу и Тайриза. Они просто потрясающие люди. Спасибо, что привез их.
Похоже, больше делиться своими воспоминаниями он не хочет. А ведь Дэрил ожидал того, что Рик что-нибудь расскажет, оживит эту мертвую обстановку.
— А Донна? — осторожно спрашивает Дэрил.
— Нет, ее я совсем не помню.
С одной стороны, отлегает, а с другой — сжимается только сильнее. Значит, это все только предстоит. Рано или поздно Донна начнет петь, и тогда ему точно крышка.
— Ладно, пойду я, еще много дел. Завтра с утра собрание, буду ждать тебя вместе с Мэрлом…
Рик резко поднимается, оглядывается вокруг, словно проверяя, не забыл ли чего, и быстро передвигается к выходу из камеры. В эту же секунду Дэрил понимает, что не хочет чтобы он уходил.
— Не хочешь трахнуться? — неожиданно для себя выпаливает Дэрил. Щеки мгновенно заливает краской. Неужели он и правда это сказал?
Рик замирает и медленно разворачивается. Дэрил уверен, что он так же шокирован. Все сжимается в ожидании ответа. Дэрил нетерпеливо подается вперед, сжимает пальцы в кулак.
— Нет, не сегодня, — тихо произносит Рик. Он разворачивается. Перед тем, как уйти, он немного задерживается: — Отдыхай.
Это плевок в лицо, пинок в живот и гребанная попытка унизить. Причем это Рику удается. Дэрил дергается, как от удара. Он сжимает зубы до противного скрипа и боли. Рука вновь тянется к карману. Одна таблетка для забытья. Одна таблетка, чтобы сдохнуть… Тьма просто поглощает его.
Вот Дэрил снова идет к берегу черной реки. На другой стороне сидит на бережку Донна, но в этот раз она не одна, рядом устроился Рик и маленькая девочка в белом платье. Ждут его? Нет, он им не нужен. Но Дэрил все равно проходит к краю. Вода движется, но лениво, словно вместо воды сироп, лижет голые ступни. На коже остаются чернильные пятна. Все внутри кричит о том, что нужно валить, отвернуться и уйти обратно, но Дэрил не может. Он делает первый шаг. Нога погружается в теплое марево, ее словно отрезает, и только то, что можешь ей шевелить, показывает, что ее не растворило. Еще один шаг — и резкий обрыв. Дэрил погружается в воду с головой, рвется наружу, но сколько он ни плывет вверх, поверхности так и нет…
Резкая боль сворачивает внутренности, растирает их в мелкую крупу и поднимает к глотке. Перед глазами темнота и полная дезориентация. Дэрил перекатывается на бок и тут же оказывается на полу. Ушибленное плечо ничего не значит, все его сознание концентрируется только на одной цели. Дэрил ползком, на ощупь добирается до нее.
Холодное железо толчка остужает словно горящую изнутри кожу. Боль с каждой секундой становится сильнее, она разрывает внутренности. Дэрил склоняется над толчком. Кажется, по пищеводу поднимается настоящая кислота. По щекам стекают слезы, во рту чувствуется привкус крови. Спазм за спазмом. Хочется уже наконец-то сдохнуть, но вот она, очередная волна, хотя и блевать-то не чем.
Дэрил не сразу осознает, что на его спине теплая рука. А ведь он даже не ощущает присутствия другого человека, только ослепляющую боль.
— Да уж, из тебя просто никакой нарик, — спокойно произносит Мэрл, как будто ничего не происходит. — Кто же знал, что ты так быстро сядешь, как и твоя печень. Блюй, блюй, не отвлекайся.
И Дэрил блюет, хотя хочется, чтобы это наконец-то закончилось. Обычно когда хорошо так травонулся, проблюйся, и станет лучше, каждый спазм улучшает состояние, но в этот раз ничего обычного. Из его рта выходит не просто желчь, а непонятно что, да еще и с кровью. Время между спазмами увеличивается, хотя уже кажется, что лучше бы осталось так, как было. Боль все так же не уходит, наоборот, усиливается.
— А теперь повернись-ка, — Мэрл сжимает его подбородок и разворачивает к себе. — И постой так.
Он что-то ищет и наконец-то возвращается. На губы надавливает палец, и только тогда Дэрил заставляет себя разжать челюсть.
— Думаю, с маленькой таблеточкой ты справишься. Глотай, братишка.
Дэрил не понимает, что это за таблетка, но послушно глотает. Легче не становится, но Мэрл хотя бы отстает. Правда, еще и сливает, обдавая лицо холодным воздухом.
Встать на ноги просто невозможно. Дэрила трясет, все мышцы болят, хочется свернуться клубочком прямо на этом холодном полу. И он делает это, прижимает колени к груди, утыкается в них носом и пытается заснуть. Мэрл, к его удивлению, не уходит, наоборот, он устраивается рядом. Рука ложится на бок, гладит легко, словно неуверенно.
— Знаешь, мелкий, я тебя видел разным, но так дерьмово ты никогда не выглядел. Все у тебя как не у нормального. И трахаешься с мужиками, и пьешь как баба, а тут еще оказывается, что и на наркоту садишься как девчонка. И как ты вырос таким? Пытался сделать из тебя мужика, а все без толку.
Дэрил всхлипывает. Что-то он совсем расклеился. Но сейчас так хреново, что хочется сдохнуться, а тут еще и Мэрл — последняя капля до него. Он сам удивляется от того звука, что вырывается из груди. Скорее тихий скулеж, чем плачь, ведь мужики не ревут.
— Бестолковщина ты. Ничего, я теперь пригляжу за тобой. Упустил то дерьмо, пока сидел, но все исправлю. Ты у меня станешь мужиком. Вот только таблеточки придется вернуть папочке, — Мэрл, кажется, тихо смеется. Даже на то, чтобы обидеться, сил нет. Дэрил просто лежит и слушает, позволяя голосу Мэрла захватить себя. — Да и от Граймса придется избавиться. Слышишь меня? Он плохо на тебя влияет. Смотри, к чему скатился. Лежишь здесь, блюешь и пускаешь слюни. А все почему? Потому что ты стал слабее, мелкий.
— Рик… — все же пытается возразить Дэрил, но сил на то, чтобы продолжить, нет.
— Не виноват? — легко понимает его Мэрл. — Он сделал тебя слабым. Ты поддаешься эмоциям, Дарлина. С чего ты решил сожрать так много таблеток? — Не дожидаясь ответа Дэрила, Мэрл продолжает: — Ведь он что-то опять сказал. Пойми, нихрена это не выгорит. Граймс заебет тебе мозги и все равно не сделает тебя достойным. Из говна не выйдет принца. Ты всегда будешь деревенщиной, а он копом. Поверь, братишка, мне нихуя не нравится лезть в это дерьмо, но это то, что есть….
Дэрил с ним согласен, с каждым его словом. Мэрл продолжает что-то говорить, но Дэрил его уже не слышит. Писк в ушах становится громче, а тьма наступает. В этот раз не приходится даже шагать в воду, он тут же оказывается в ней, чувствует давящую на него толщу. Может быть, это и есть смерть?
***
Сон уходит спокойно, как отлив. Боль, что все так же живет в теле, не нападает резко, нет, она всегда здесь, поэтому ничего шокирующего. За это время организм успевает немного адаптироваться, и все равно Дэрил прислушивается к себе. Кожу все еще печет, даже холодный бетон не спасает, боль, кажется, в каждой клеточке его тела, даже зубы ноют, но он все равно не верит в то, что это ломка. Он тянется к карману и нашаривает пустоту, пробуждающую ярость.
— Я же сказал, ты не заслужил конфетки.
Хриплый голос брата заставляет открыть глаза. Дэрил приподнимается, хотя от боли хочется выть.
— И не нужно на меня зыркать, — Мэрл лениво тянется и, отодвинув в сторону край матраса, выглядывает наружу. — Пойдем-ка, прогуляемся, пока все еще не проснулись.
Мэрл оказывается рядом, дергает за шкирку, заставляя встать на ноги. Ярость вновь поднимается, шепчет, что нужно отобрать таблетки, выбить их, если придется, однако рациональная часть мозга еще жива. По крайней мере, сейчас. Дэрил не уверен, что через час все останется так же.
— Давай, давай…
Вязкая слюна застревает в глотке, руки трясутся. Противоречивые эмоции разрывают на две неравные части. Он хочет, чтобы боль ушла, но для этого придется сделать страшное. Борьба с самим собой — невероятно трудно. Взгляд скользит по Мэрлу, ищет, куда мужчина спрятал заветные таблетки. Макушка, покрытая светлыми редкими волосками вызывает острое желание взять что-то тяжелое и как херакнуть, решая все свои проблемы, а потом нажраться и сдохнуть, потому что с этим жить невозможно.