— Видишь ее? — спросил я у Максимуса, мы стояли на пороге и разглядывали зал. Многие сидели рядом с группой, играющей джаз, хотя некоторые играли в бильярд или сидели у одного из двух баров.
Он тряхнул головой.
— Как называется это место? — спросила Перри.
— Безымянный, — рассеянно сказал он, прошел к исполнителям джаза, проверил передние ряды их слушателей. Высокая женщина с большими грудями и кудрявыми волосами пела о печали, пока двое стариков играли легонько на барабанах и бас-гитаре.
— Ох, от этого мне хочется играть, — пробубнил я, ощущая энергию музыки в себе, питающую меня.
— У бара нет названия? — Перри все еще размышляла об этом.
Я кивнул на табличку на ближайшем столе.
— «Безымянный» — это название.
— А где твой коктейль? — спросила она, заметив мои пустые руки.
— Выпил, — я повернулся к ней. — Думаешь, они будут против, если я спою там?
Она нахмурилась.
— Не смей.
— Эй, я знаю, что тебя возбуждает мой голос.
— Декс, ты один из лучших певцов, и я хотела бы, чтобы ты спел для меня. Но не нужно прогонять ту женщину. Мы не хотим, чтобы нас выгнали отсюда, — она посмотрела на меня. — У тебя сегодня опасное настроение.
Я не мог спорить.
— Может, меня пустят за барабаны. Их музыканту лет девяносто на вид. Если он будет играть дальше, может умереть.
— Декс, — предупредила она. — Идем, выпьешь, пока он ее ищет.
— Да, выпивка мне поможет.
Мы прошли к ближайшему бару и сели. Бармена там не было, и я склонился к старику с бородой до стола и спросил:
— Если бармена нет, как нам угоститься? — я потянулся за стойку в жесте и тут столкнулся лицом к лицу с женщиной.
— Тронешь выпивку, и я прижму пистолет к твоему горлу, — сказала она, ее голос звучал мило, как она и выглядела, и это контрастировало с ее угрозой. Она была моего возраста, может, чуть младше, под тридцать, худая с широким загорелым лбом, серо-голубыми глазами и вьющимися белыми волосами, растрепавшимися на концах. Милашка.
Я улыбнулся ей и поднял руки.
— Не вижу пистолет.
— Он под баром и нацелен в твой живот.
Я склонил голову.
— Все бармены тут с паранойей?
— Сладкий, это мой бар, и я имею право испытывать паранойю.
Бородач рядом со мной фыркнул.
— Он турист, Роза, пусть хорошо проведет время, продай ему напитки по цене для туриста.
Я переглянулся с Перри. Значит, это была Роза. Так, так, так. Я радовался, что мы нашли ее раньше Максимуса.
— Вы — Роза? — спросила Перри.
— Цена для туриста? — добавил я.
— Да, я Роза, — сказала она, скрестив руки. — Вам-то что?
А она была колючей.
— О, мы тут с другом, который говорит, что знал вас. Он не был уверен, что вы еще здесь работаете, — объяснил я.
Она прищурилась.
— Работаю здесь? Теперь это мое место. Уже четыре года. Кто ваш друг?
Странно, но я не хотел говорить. И мне хотелось увидеть ее реакцию на встречу с ним, а не на услышанное имя. Она прыгнет через бар и побьет его (потому что она казалась способной на такое) или будет вести себя так, словно никогда не видела? Я не знал их историю, догадки веселили меня, особенно представлять, как его бьют.
Я хотел оглянуться и проверить, видно ли его среди толпы, но она охнула, и я понял, что она увидела его.
Ее глаза расширились, ладонь прижалась к груди, и она сказала:
— Боже мой, — я оглянулся и увидел Максимуса в центре комнаты, глядящего на нее, словно застывшего на месте. Я повернулся к Розе и увидел печаль на ее лице. Печаль и сожаление.
Ах, я не мог наслаждаться этим. Оказалось чувственнее, чем я думал.
— Макс, — прошептала она едва слышно, глядя ему в глаза. Я посмотрел на Перри рядом со мной, она вскинула брови и прижала ладонь к моему колену. Она тоже не знала, что делать, но вдруг показалось, что мы мешаем очень личному моменту в публичном месте.
Но я должен был сказать:
— О, он больше не любит, чтобы его звали Максом. Он Максимус. Да, я тоже думаю, что это нагло.
Она вдруг посмотрела на меня со странным пониманием в глазах.
— Ты Декс.
Звучало как обвинение.
— Кхм, да. Откуда ты знаешь мое имя?
— Я много слышала о его дураке-друге из колледжа, — сказала она, я не успел возразить, а она ушла и остановилась в паре футов от Максимуса, теребя пальцы.
— Сейчас я тоже вел себя как дурак? — прошептал я Перри.