Мэрис не двигалась, не издавала звуков. Роза прошла к шторам.
— Я впущу больше света.
— Нет! — вдруг завизжала Мэрис, голос был хриплее и громче, чем я ожидал. — Свет жжет.
Она вампир?
Роза развернулась и безумно закивала.
— Хорошо, не переживайте. Мы оставим темноту, я не знала.
— Конечно, не знала, тебя почти нет рядом, — шмыгнула Мамбо и легла на подушки. — Все избегают меня, включая тебя.
Роза вздохнула и посмотрела на нас, словно мы должны были что-то сказать. Я не знал, что. Все эти вуду-зомби были идеей Розы, не моей. Я хотел снять тот дом, и жрица вуду нам не помогла бы с этим.
— Мэрис, я хочу, чтобы ты встретилась кое с кем. Амброзия ведь говорила о них?
— Она много говорит. Я не слушаю.
Ого, ученицей Мэрис быть не весело. Я начал задумываться, что с Амброзией, а потом взгляд сам опустился на кровать. Мэрис смотрела на меня, я это ощущал.
— Кто этот юноша? — спросила Мэрис со странным удивлением, вытянув кривой палец в мою сторону.
Я указал на себя.
— Я?
— Кажешься знакомым.
Это было невозможно. Я посмотрел на Максимуса за собой и ткнул его локтем.
— Этого вы раньше встречали, — я подтолкнул его вперед. Он явно нервничал.
Он кашлянул, подошел к ней медленными шагами.
— Мамбо Мэрис. Помните меня? Максимус.
Она молчала. И вся комната погрузилась в тишину. Снаружи было слышно сверчков и цикад, гудели стрекозы. А потом она сказала:
— Вряд ли я тебя знаю. Кто это, Роза?
Роза виновато посмотрела на него и ответила ей:
— Он был моим… мы работали в баре вместе. Знаю, ты его сейчас не видишь, но он высокий, красивый, с рыжими волосами. Мы были… вместе. Много. Вы его знаете, Мэрис.
Больше тишины. Я хотел сказать «Ай», ведь он не смог остаться в ее памяти на годы, но вдруг Мэрис села, ее поза была напряженной в тусклом свете.
— Джейкобс, — прошептала она.
То, как она произнесла его фамилию, вызвало у меня дрожь, ударило по яйцам и добралось до пяток. Перри сжала мою руку, ощущая, видимо, то же самое. Кроме яиц.
— Верно, — сказал Максимус, его голос подрагивал. — Максимус Джейкобс. Я любил вашу Розу.
— Но… — Мэрис замолчала, качая головой. — Ты смертный.
Роза и Максимус переглянулись с большими от ужаса глазами.
— Конечно, он смертный, — быстро сказала Роза, пытаясь отшутиться. — Он…
— Нет, — она перебила Розу, посмотрела на него. — Нет, ты изменился. Ты сорвался. Теперь ты помнишь.
Я поднял руку, хотя она явно меня не видела.
— Эм, мисс вуду? Не хочу мешать, но он давно смертный. Он был со мной в колледже, и я много раз напивался с ним.
— Ты, — она оскалилась и указала на меня. Я скривился, казалось, что она тыкает мою душу. — Ты. Я тебя знаю. Я знаю о тебе! Ты исключение.
Я вскинул брови и посмотрел на Перри. Она в смятении трясла головой.
— Какое исключение?
— Прочь, — вдруг заорала она, глаза блестели и смотрели на Перри. — Прочь отсюда, все вы, и ты, Роза! Мне надоело, что люди заявляются и хотят от меня что-то, тревожат меня. Все вы — горстка идиотов, вмешивающихся в то, что вы не понимаете, нарушающие законы, не думая об этом мире и о соседнем, о том, что над и под нами. Я слишком стара для таких дел.
Она плюхнулась на кровать и указала на сетку.
— Задвинь сетку и уходи.
Роза быстро послушалась со смущенным видом, и мы вышли из комнаты как можно скорее. Роза закрыла за собой дверь, и мы вернулись на кухню, Амброзия вышла к нам с чаем.
Она слабо улыбнулась.
— Стоило предупредить, что она немного помешалась, болтает уже несколько дней бред.
— Ага, — осторожно сказал я, — предупреждение не помешало бы.
Она улыбнулась мне, слепя зубами, ее губы были полными. Я был ошеломлен.
— Я принесу ей чай, а потом была бы не против поболтать с вами, даже если она не хочет. Мой друг играет в блюз-группе в городе в «Deep N’ Easy». Почему бы не встретиться там ночью? Я даже занесу вас в список гостей.
Я посмотрел на остальных. Женщины были не так рады, но Роза кивнула и сказала:
— Звучит неплохо, увидимся.
Мы покинули в спешке дом Мэрис, и по пути в грузовичок я мог думать лишь о том, что хрупкая ведьма откуда-то знала меня. У нее явно было помешательство, она была удивлена, что Максимус не был больше бессмертным, и, наверное, видела вокруг свой головы стайку пикси, но уверенность ее слов меня поражала.
Слишком много странностей для одного дня. Новый Орлеан оказался сложнее, чем я думал.