Он встал и вытянул руки над головой.
— Мы все жертвуем чем-то, Декс. Роза того стоила.
— И все еще стоит? — спросил я.
Он печально улыбнулся.
— Я дам знать. Думаю, мне пора поспать. Я думал, что завтра стоит снять пейзажи и собираться домой.
Я кивнул, в голове боролись вопросы и желание спать.
— Ты сам справишься? — спросил он, замерев у двери. — Я могу остаться, если хочешь. Подержать за руку.
— Выметайся, рыжий, — сказал я, но выдавил улыбку.
Дверь закрылась за ним, и я был благодарен, что он не выключил свет. Я лег и пытался держать глаза открытыми как можно дольше, от каждого звука вздрагивая, пока они не получали значение, а вопросы не остались без ответа. Мое сердце перестало истекать кровью. Я отключился.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
— Еще кофе? — спросил Максимус, собираясь заливать кипяток. Забавная жизнь. Я завтракал с ним, болтал об изменениях Нового Орлеана, а Перри не было видно.
Нет. Она приходила к Максимусу утром, до того, как я проснулся, и сказала, что погуляет сама, чтобы он написал потом, нужна ли она для съемок или записи голоса. Она не говорила со мной, избегала меня, боролась с тем, что я ей сказал прошлой ночью, и от этого было плохо.
Я подвинул к нему чашку, пытаясь подавить чувства. Не хватало еще жалости Максимуса. Мне не нравилось, что он знал, что происходит, что он это и затеял. Это не сближало нас, это вызывало отвращение к нему.
Конечно, между ним и Розой была ужасная ситуация, но кошмары ночи угасли, и мне осталась моя боль, моя рана, которую я ковырял, и чужая душещипательная история не помогала. И я думал, что если бы Максимус любил ее, он бы нашел способ удержать ее. Побеждала ли любовь все? Мне она не помогла.
Я хотел отодвинуть тарелку и пойти наверх, но тут Роза вошла в столовую.
Я улыбнулся ей и указал на Максимуса.
— Он почти доел. Ему нужно много еды.
Она не улыбнулась (я и не ждал).
— Вообще-то, Декс, я пришла к тебе. Прогуляемся?
Мы с Максимусом переглянулись. Я не знал, чего хотела Роза, но личный разговор был не к добру. Мне казалось, что она хотела порвать меня за то, как я обошелся с Перри, и я этого заслуживал, но не было настроения ухудшать ситуацию.
— Я не кусаюсь, — добавила она и улыбнулась. Я не доверял ей.
Я посмотрел на Максимуса.
— Если я не вернусь через час…
Он закатил глаза и продолжил доедать тост.
Я пытался беспечно улыбнуться Розе, но не смог. Я нервничал, пока выходил за ней на улицу.
Было тепло, но не так душно, как вчера, и солнце начало выглядывать из-за низких облаков. Воздух пах влагой, немного — горелым мусором, к этому я еще не привык.
Я посмотрел на улицу.
— Куда?
— Хочешь получить лучшую Кровавую Мэри в городе? — спросила она.
— Католик ли Папа Римский? Носит ли он смешную шапочку? Живет ли в Ватикане? И…
Она подняла руку.
— Я поняла, Декс.
Мы пошли по улице в тишине.
— Надеюсь, ты не поведешь меня в свой бар, потому что, прости, но ты добавляешь мало хрена в Кровавую Мэри. Пробовала Цезаря? Лучше делать так.
— Не в мой бар, — сказала она, и мы повернули налево и попали в шумный ресторан у реки, где лениво играла в тени группа из троих.
Мы сделали заказ, и я спросил, как там Амброзия.
— Она в порядке, — сказала Роза. — Ее колют от болезней, хотя она говорит врачу, что может справиться травами. Но ты знаешь западную медицину. Без кучи таблеток никто не выпишет.
Я вежливо кивнул, ожидая, когда она будет бить меня за то, какой я плохой.
Она кашлянула.
— Макс звонил утром. Он все мне рассказал.
Я скривился, солнце слепило меня.
— Ясно.
— Мне очень жаль, — сказала она, склонившись ко мне. Даже в свете солнца я видел печаль на ее лице, ее серо-голубые глаза отражали мои. Она была красивой, ее кукольное лицо заманило бы любого мужчину. Я видел, почему Максимус сходил с ума, особенно если вспомнить, что она не всегда такая жесткая.
— Все в порядке, — сказал я и улыбнулся официанту, принесшему нам Кровавую Мэри.
— Нет, — сказала она с тихим гневом. — Где же тут порядок? Я вижу, как вы любите друг друга.
Ай. Стрела в грудь. Я пытался восстановить дыхание и сказал:
— Я люблю ее. Она не знает, что чувствует ко мне.
— Она любит тебя, — просто сказала Роза. — Даже если не признает, она любит.
— Она тебе это сказала?
— Нет. Ей и не нужно. Я просто знаю.
— Максимус не говорил мне, что ты медиум, — сказал я, сделал глоток коктейля. Соленый, пряный, сладкий — идеальный. — Ого, это лучший из всех.