Сразу же, через две недели, после прибытия брата Маховицкого в лагерь, к нему из Ленинграда приехала на свидание его жена — Клавдия Александровна и привезла передачу…
Это было необычным явлением в истории северного лагеря, затерянного среди уральских лесов. В основном, на свидания приезжали к заключенным родственники, проживающие вблизи Урала…
Другой брат — черкес по национальности — КОНШАУБИ Бекирович ДЖЕНГЕТОВ, отец шестерых детей. Он был осужден осенью 1966 г. в гор. ЧЕРКЕССКЕ (Северный Кавказ) на 3 года лагерей.
Бывший магометанин, он уверовал во Христа в возрасте 19 лет. Много ему пришлось пережить перенести гонений от своих неверующих родственник. Но его вера во Христа не ослабела, а еще больше окрепла и утвердилась. А теперь он переносит новые преследования, но уже со стороны атеизма…
Не забуду его радость и горячую молитву благодарности Господу, когда к нему на Север, преодолев расстояние в несколько тысяч километров, приехала его жена Тоня. Счастью его не было предела… Во время свидания брата Коншауби с женой мы с братом Федором Владимировичем останавливались невдалеке от барака свиданий, и нам в окно махала рукой и приветливо улыбалась дорогая в Господе сестра Тоня — верная подруга своего мужа-узника…
Через три месяца снова арестантские пути-дороги…
Причиной этому послужила наша христианская жизнь в лагере. В бараке, где мы жили, около нар мы втроем открыто молились. Также открыто беседовали о Боге с окружающими нас людьми. Заключенные, а также солдаты и офицеры охраны с большим интересом задавали нам множество вопросов: о причине ареста, о нашей вере, о Библии, о Боге. Мы старались на все вопросы дать обстоятельные христианские ответы. Некоторые из заключенных перестали курить, ругаться и даже стали молиться. Все это сильно встревожило не только местное лагерное начальство, но и Москву…
Начальник лагеря как-то сказал в кругу офицеров, о чем и нам передали: „Еще полгода и половина лагеря станет баптистским!“ Конечно, он сильно преувеличивал, но степень тревоги атеистов была очень высокой.
В конце июня 1967 г. из Москвы в наш отдаленный таежный лагерь приехала специальная комиссия. В самой категоричной форме нам запретили молиться и говорить о Боге. Но мы не могли подчиниться этим требованиям.
Один из братьев сказал полковнику — начальнику комиссии: „Мы не можем не молиться и не говорить о Боге. В этом наша жизнь. И если вы, оторвав от семьи и родного дома привезли нас на Север, чтобы мы перестали МОЛИТЬСЯ И верить, ТО ЭТОГО не будет. Мы И здесь будем МОЛИТЬСЯ у | наших нар и будем служить нашему Богу!“
А через несколько дней — 6 июля, меня и брата Маховицкого, отправляют на этап…
Брата Джангетова оставляют на месте…
Мы прощаемся с дорогим нашим Коншауби, тяжело расставаться…
Воистину, „Как хорошо и как приятно, жить братьям вместе“, особенно в узах! (Пс.132, 1).
В день отъезда к Федору Владимировичу приезжает уже вторично его жена вместе с семилетним сыном…
Им разрешают краткое свидание на два часа, а затем — этап…
50 километров пути по узкоколейной железной дороге…
Нас везут вагоне з/к, в соседнем вагоне, пассажирском, — сестра Клавдия с сыном Мишей.
Мотовоз с двумя вагонами медленно движется: впереди составы с лесом. Очень часты остановки. Тогда сестра Клава и Миша подходят к окну нашего вагона, и мы подолгу разговариваем, благо конвой хороший…
Целый день занимает этот 50-ти километровый путь… Семилетний Миша, с разрешения конвоя, несколько раз нас снабжает то помидорами, то белым хлебом…
Затем наш путь пролегал по Каме — большой северной реке. Нас поместили в трюм самоходной баржи, предназначенной для перевозки заключенных, и в сопровождении конвоя и охранных собак мы поплыли. Прекрасна северная река летом, широка, многоводна. Тайга подступает к самой воде и отражается в ней… День тихий, теплый, солнечный. Из открытого трюма баржи с наслаждением вдыхаю аромат таежного леса и с волнением взираю на открывшийся речной простор и на такую близкую и, в то же время, далекую волю… Плывем по реке до небольшого северного городка Бондюга, а затем нас перегружают на открытую машину и везут в Соликамск, где расположена пересыльная тюрьма.
В тюрьме нас поместили в только что обработанную дустом камеру. После чистого речного воздуха, настоянного на смолистой хвое, здесь страшный смрад от порошка ДДТ, парящего в воздухе. Нечем дышать. И так до вечера.
А потом, вдруг, меня вызывают на свидание с женой.
Ничего не понимаю! Откуда она здесь?! Может быть произошла ошибка?!