К этому прославленному сонму святых, которых весь мир не был достоин, относятся и наши братья и сестры, страдающие за Христа сегодня…
Таких избранников Бог имел в каждом поколении. Их он имеет и в наши дни.
Но стоит ли перечислять их имена на бумаге, когда имена их начертаны в Божьей памяти и в памяти верного Его народа?!
Ибо были ли когда-либо Его служители таким позорищем (1 Кор. 4, 9), как в наши дни…
Как же должны мы, члены Его тела, относиться к страдающим таким образом за Церковь Его? Мы должны, во-первых, молиться за них. Если апостол Павел — апостол язычников — нуждался в молитве других за себя, испрашивая ее, тем более наши братья и сестры, на плечах которых лежит это тяжелое служение страданий. Молиться, чтобы они постоянно ощущали блаженство, обещанное Господом (Матф.5, 10–12), чтобы они не унывали, а напротив своею твердостью, мужеством были бы примером для всех нас.
Во-вторых, мы обязаны облегчить их страдания, взяв часть их ноши и заботу о их семьях, а порою и о них самих на себя…
Новогоднее письмо
Еще один год пришел к концу.
Год, который как будто начался лишь вчера.
Год, который многим верным Господу принес немало скорбей, страданий и лишений.
Год, в котором не одна слеза была пролита.
Год, в котором подобно орлу Господь через обстоятельства разрушил не одно гнездо лелеемых надежд, мечты и личных планов, а потом подхватывал и носил нас на крыльях Своих, чтобы научить нас ходить верой, а не виденьем, т. е. чувствами или осязаньем (Втор. 32, 11–12; 2 Кор. 5, 7).
Мы призваны к тому, чтобы жить верой (Римл.1,17; Кол. 2, 6).
Верой приняли мы Иисуса, как нашего Спасителя от осуждения и проклятия греха.
Верою присваиваем мы Его чудесную „силу воскресения“ (Фил. 3, 10) — силу, которая нас, „умерших для грехов“ (английский перевод 1 Петр. 2, 24) смертью Христовой на кресте и теперь всегда носящих „в теле умирание Господа Иисуса“ (английский перевод 2 Кор. 4, 10), ежедневно и ежечасно освобождает от владычества и господства греха в нашей плоти. Верой укрепляем мы наше порою трепещущее сердце тем, что обещавший верен и в том, что в Свой час и время Он избавит нас и от присутствия и близости греха, взяв нас к Себе.
Но неужели Тот, Кто проявил и по ныне проявляет такую заботливость о нашей душе, равнодушен к участи и нуждам нашего тела?
Отдав жизнь Свою для избавления нашего духа, Он ли пожалеет для нашего тела необходимой пищи и одежды?
Сам Спаситель отвечает на этот вопрос словами, записанными в Ев. Матф.6, 25–34.
Эту дивную Божию заботу и верность в отношении нашего духа, души и тела испытывали мы снова в только что минувшем году, как и в предыдущих годах.
Безусловно, что Бог, приглашая нас „возложить все заботы на Него“ (1 Петр. 5, 7), обещая заботиться о нас, это восполнит и в наступающем году. Итак, возложим на Него все заботы свои, будь то: о службе, пище, одежде, безопасности и т. п., ибо Бог говорит: „До старости вашей Я Тот же буду, и до седины вашей Я же буду носить вас; Я создал, и буду носить, поддерживать и охранять вас“ (Ис.46, 4).
Пусть же решение псалмопевца будет и нашим: „Сей Бог есть Бог наш на веки и веки; Он будет вождем нашим до самой смерти“ (Пс.47, 15).
Всех верных Господу сердечно приветствую и поздравляю с радостным днем воспоминания рождения нашего Господа в Вифлееме, а также и с наступающим Новым Годом.
Ваш в Господе П. Винс
12/ХII-35 г.
Второй арест
В Омске мы жили на окраине города. Мои родители снимали комнату в большом деревянном доме у одного неверующего человека.
Однажды вечером в дом постучали незнакомые люди. Мы все были дома. Хозяин спросил: „Кто?“ Ответ: „Откройте, милиция!“ Это были работники НКВД. Они спросили отца и предъявили ему ордер на арест.
Следователь, производящий арест и обыск, оглядывает скромную обстановку комнаты: старая деревянная кровать, стол и большой деревянный сундук, служивший гардеробом, диваном, а ночью — моей кроватью. На лице следователя удивление и разочарование… Он говорит, обращаясь к отцу: „Петр Яковлевич, я ожидал увидеть роскошную квартиру американского миссионера, а здесь, — рука следователя списала в воздухе полукруг, и на лице удивление сменяется насмешкой, — нищета!“