«Всех впускать, никого не выпускать» – это он запомнил четко.
Забравшись на балкон второго этажа, воры увидели приоткрытую дверь. Какое-то время они стояли, прислушиваясь. Из квартиры не доносилось ни звука.
– Это тридцать четвертая, тут пенсионеры живут, – прошептал один, – видимо, на даче ночуют, машины нет во дворе… Давай, заходим!
– Погоди, собаки-то нет у них? – спросил второй.
В его словах, позе сквозила паника. Видимо, собак он боялся не только в данной ситуации, а вообще – всегда.
– Есть у них собака, – усмехнулся первый, – и она бы тебе не понравилась. Они ее на дачу с собой берут. Пошли, была бы собака, давно бы шум подняла.
И, осторожно толкнув дверь, воры вошли в квартиру…
Включив фонарик, первый стал шарить по шкафам и тумбочкам, а второй… Он никак не мог сосредоточиться, буквально кожей ощущая опасность. Он чувствовал себя так, будто возле него стояла огромная собака.
На самом деле так оно и было…
Оглянувшись на балконную дверь, парень похолодел от ужаса. В лунном свете, падавшем из окна, стоял огромный пес. Раздалось глухое рычание, и оба вора сперва замерли на месте, а затем стали тихонько пятиться к входной двери, ведь путь на балкон был отрезан.
Рычание стало громче, пес сделал шаг вперед, давая понять незваным гостям, что не стоит подходить вообще ни к каким дверям. Он оттеснил чужаков к дивану, и, когда они уселись в уголок, пес немного успокоился.
Парень, что боялся собак, весь покрылся липким потом и утратил способность соображать. А другой, наоборот, лихорадочно прокручивал в голове варианты, как выбраться из квартиры. Перспектива встречи с хозяевами, а тем более с милицией его не прельщала.
Не поворачивая головы, он ровным тихим голосом заговорил со своим напарником:
– Вдвоем мы с ним справимся… У меня нож… Ты отвлекаешь, я бью…
Пес снова зарычал, и напарника накрыла новая волна паники:
– Ты что, ты что! Даже не думай… Сиди не шевелись!
– А я говорю тебе – надо выбираться… Давай, на счет три ты вскакиваешь… Раз… Два…
В следующий момент вор столкнул своего трясущегося напарника с дивана в надежде, что пес бросится на него, а сам выхватил нож.
Ветеран был готов. Он не купился на этот трюк, его учили, что первым делом надо обезвредить противника с оружием. И пес бросился на руку, державшую нож.
Реакция у бандита оказалась отменной, да и сам он был довольно крепким. Успев закрыться другой рукой, он пару раз пырнул собаку куда-то в бок, а дальше пес подмял его под себя, навалившись всей массой. Нож выпал из руки бандита, и шансов спастись от огромной пасти у человека не было.
Тем более что его напарник, упав с дивана и услышав страшный рык и звуки борьбы, сразу рванул к балкону. Он спрыгнул со второго этажа и бежал, не останавливаясь, еще пару кварталов.
А в квартире все стихло. Раненый пес, тяжело дыша, лежал возле бездыханного тела «обезвреженного врага», который уже никому не причинит вред…
Да, когда-то, очень давно, когда его звали Дик, его учили, что противника нужно прижать к земле и не отпускать до команды хозяина…
Но после этого была война… А там либо свой, либо враг, либо ты его, либо он тебя… Ошибка может стоить жизни. Тебе или хозяину…
Возвращаясь утром домой, Федор Ильич все также ощущал тревогу, но он и представить не мог, какие испытания ждут его впереди.
Увидев страшную картину, Мария Николаевна схватилась за сердце и стала оседать, муж еле успел подхватить ее. А дальше все закрутилось. Скорая, милиция, виноватый взгляд раненого Ветерана…
Федор Ильич сбился со счета, сколько раз в тот день врачи капали ему успокоительное.
Потом, как в тумане, отмывал пол в квартире, навещал супругу в больнице, а после ехал к другу. Ветерана прооперировали, он восстанавливался. Однако вернуться домой пес уже не мог…
Шло следствие, потом суд. Вины хозяина не было, однако собаку суд признал социально опасной, содержать ее в квартире, в обычных условиях, было запрещено. Вопрос стоял об усыплении.
Федор Ильич ходил, обивал пороги, писал, протестовал, доказывал. В итоге, приняв во внимание заслуги пса, службу в армии, ранение, дело было пересмотрено и принято решение о пожизненном содержании Ветерана в военном питомнике на гособеспечении.
Вечером дома Федор Ильич плакал. Это была и радость победы – отстоял все-таки пса, и горечь расставания – в питомник просто так не придешь навестить друга, как на заводе было…
– Стоп! А ведь это мысль, – встрепенулся дядя Федор.