Тильда кивнула, налила ей чай, взглядом указала на сахарницу. Малевин покачала головой. От сладости предыдущей чашки ломило зубы.
— Я взяла карту города, ткнула в первое попавшееся место, собрала вещи, деньги, и вот я здесь. На своем месте.
На плечи Малевин легли руки. Она сразу узнала мамины.
— Тебя действительно ждет великое будущее, дочь. И для этого совершенно не надо становиться чудовищем.
— Откуда ты знаешь? — Спросила Малевин сухим тоном, против воли склоняя голову так, чтобы потереться щекой о мамину ладонь.
— Ну, я ведь не чудовище…
— Откуда тебе знать? — снова спросила Малевин.
ГЛАВА 2
Госпожа Света сидела на своем троне, прекрасная и фарфоровая. Длинные золотые косы — почти как настоящие, свивались в кольца на полу. Когда-то для статуй Госпожи благочестивые дамы жертвовали своими волосами. Для каждой статуи требовались волосы пяти-шести женщин. Но в этот просвещенный век храмовым статуям делали парики из высококачественных искусственных материалов. Да и нынешние дамы не отращивают волосы такой длины. Фарфоровые руки со вполне современным маникюром покоились на подлокотниках кресла, одна ножка, босая, изящная, с золотым браслетом на лодыжке, утопала в шерсти огромного кота, тоже, разумеется, сшитого из искусственного меха. Между лап у него Малевин увидела вырезанную из янтаря пешку.
Запнулась, сморгнула. Пешка исчезла.
— Послушаем проповедь? — спросила мама, поправляя мантилью так, чтобы она закрывала плечи. Малевин только неопределенно повела плечами. Особо религиозной она никогда не была, в этом полностью понимая и принимая позицию отца. Правда он верил в деньги, и может быть молился им по ночам, а у Малевин и такого покровителя не было. Она не верила ни во что.
— Хочешь анекдот, мама?
— Сейчас не время.
— Да ладно, он короткий. Жених и невеста погибли по дороге в храм, и попали прямиком в обитель Госпожи Света. Госпожа спросила у них, чего бы они хотели. Те пожелали обвенчаться. Госпожа отправилась обходить свои земли в поисках жреца, нашла с трудом. Пару обвенчали. Через некоторое время они решили развестись. Госпожа воскликнула: я вам в светлых садах своих жреца с трудом нашла, а теперь вы хотите, чтобы я искала еще и юриста?
— К чему это ты? — Подозрительно спросила мама.
— К тому, что мы с местным жрецом еще встретимся возможно в землях теней после смерти.
— Не говори глупостей, дочь.
— Сложно этого не делать, когда правду принимают за глупость.
Мама обернулась.
— Ну вот что мне с тобой делать?
— Возможно просто не трогать, — посоветовала Малевин.
Проповедь они все-таки посетили. Сидели на деревянной скамье, полированной бесконечно ерзающими по ней людьми, слушали, что им скажет жрец.
Жрец сказал очень много интересного, упомянул, пусть и вскользь, Господина Теней, рассказал о сотворении мира: о том как из лучей невидимого нам светила родилась Госпожа Света, как отбросила она первую тень, ставшую ее супругом, как они создавали мир, прекрасный и справедливый, и как и этот мир стал отбрасывать тени, каждая из которых так или иначе отличалась от того, первого мира, но обретала плоть и кровь, и разум, становясь еще одним обитаемым местом, но полном несправедливостей и горя. … И что однажды все эти тени станут единым целым, частью мира Света, лишаться бед, горестей и болезней.
Малевин украдкой зевнула. Если бы не сны с участием Господина Теней, здорово выводившие ее из колеи, она как и прежде посмеялась бы над наивными верованиями. А теперь… А теперь еще и эта шахматная фигурка у ног спутника Госпожи Света…
Впрочем может быть это от недосыпа? И от опусов тетушка Имоджин? Сон в метро приснился раньше, чем была прочитана книга, напомнила себе Малевин.
Мама, будто подслушав ее мысли, шепнула:
— Когда ты попадешь в замок, ты все поймешь. Потерпи чуть-чуть.
— Я очень терпелива, у меня вообще стальные нервы, — ответила Малевин. — Ты уверена, что кормила меня во младенчестве молоком, а не успокоительным?
Зачем только она хвасталась своими нервами? Они тут же сдали. Потому что на выходе из храма их ждал Господин Теней из снов. И мама его тоже прекрасно видела. Стоял, нагло улыбался своими кошачьими зелеными глазами, вертел в руках янтарную пешку.