Малевин вскочила.
— Нет, вы все-таки издеваетесь? Смертную казнь отменили!
Адвокат развел руками.
— Не для этого конкретного случая. Поправка к конституции…
Малевин рассмеялась. Поправку эту она помнила прекрасно.
За прокручиванием воспоминаний о сегодняшним дне, Малевин чуть было не прошла мимо той картины, к которой стремилась.
Больше всего Малевин привлекал магический реализм. Направление сравнительно новое, пришедшее на смену экспрессионизму, трогало ее до глубины души. Повседневные, обычные на первый взгляд сцены из жизни, которые дополнены фантастическими элементами, чтобы раскрыть их тайный смысл, казались ей более приближенными к правде, чем голый и непритязательный материализм. Жизнь казалась ей женщиной под вуалью. Убери вуаль — пропадет красота. Картины в жанре магического реализма делали эту вуаль естественной и осязаемой.
И в то же время Малевин крепко стояла на ногах, как и девушка, изображенная на ее любимой картине. «В пустоте» — так называлась эта бесконечно полная смыслов картина. Черная вода здесь переходила в черное небо, и женщина висевшая в этой пустоте, смотрела Малевин прямо в глаза. Всем она конечно смотрела в глаза. Но сегодня Малевин посчастливилось оказаться в зале в одиночестве.
Этот взгляд немного приободрил ее, и когда она вышла на воздух, жить стало немного легче. И принять перемены в жизни тоже нашлись силы.
Домой Малевин поехала на метро. Мерное покачивание вагонов и темнота за стеклами окон всегда успокаивали ее. Она отгородилась от мира наушниками, в которых играли, сменяя друг друга любимые группы.
Мигали, надписи на табло. Площадь Содружества, Храм Светлой госпожи, Старая площадь, станция имени Раэла Серебряного… Она прикрыла глаза, лениво думая о том, что сейчас все они живут если не как короли, то уж точно как зажиточные люди лет триста-четыреста назад. А в чем-то даже лучше… Даже она, официантка в третьесортной забегаловке может себе позволить мыться и чистить зубы каждый день, снова и снова слушать любимую музыку, читать книги, смотреть кино…
Потом Малевин вздохнула, открыла глаза. Сегодня последняя ночь свободы. Теперь начнется беготня по поводу наследства. Как же этого не хотелось! Да пусть, в самом деле ее казнят! Жизнь все равно не имеет ни ценности ни цели.
Девушка, сидевшая напротив достала из сумки книгу, на обложке которой золотыми буквами было выбито: «Странница во времени для Короля». Малевин поморщилась — в мужчине, изображенном на обложке угадывался ее далекий предок, король Раэл Серебряный, первый хозяин того самого «Верного клинка» перешедшего теперь в руки Малевин. Девушка читала книгу, сдвинув брови и прикусив губу.
Малевин попыталась вспомнить все, что знала о своем нечаянном приобретении. Замок был построен Атристиром Верным во времена его регентства при старшем брате. Регентство длилось почти двадцать лет, король Раэл тяжело болел и редко покидал свои покои. После его смерти регент Атристир стал королем и правил еще сорок лет.
Да, в их семье много долгожителей. Многие жили долго, если не умирали молодыми.
Король с обложки смотрел на Малевин своими нечеловечески яркими глазами. Мужественная черная щетина на подбородке контрастировала с белыми как лунь волосами — король Раэл поседел очень рано, в двадцать два. Малевин снова прикрыла глаза, и кажется задремала. Сквозь сон она услышала как объявили станцию, которой никогда не было ни на одной ветке столичного метрополитена.
— Храм Господина Теней.
Малевин вздрогнула, проснулась, и обнаружила, что она в вагоне одна. Электропоезд стоял, за открытыми дверями было темно. Хоть глаз выколи.
— Это сон? — на всякий случай спросила она.
— Сон, — согласно сказали за ее спиной. — Конечно сон, девочка.
Малевин обернулась, не надеясь ни на что хорошее, и не зря. У вагона электропоезда не было задней стены. За ее обитым искусственной кожей сидением начинался храм. С высоким потолком, с толстыми, с человеческую руку свечами в кованых светильниках в человеческий рост.
А под одним из них стоял, лениво и элегантно прислонившийся к колонне мужчина неопределенного возраста.
— Если это сон, — продолжила Малевин, — и мне снится храм господина теней, то вы вероятно…
— Господин Теней, девочка. У тебя такая хорошая тень. Почему ты ею не пользуешься?