Она поднимает руку, шершавой ладонью проводя по скулам, колючей щетине. Старк чувствует, как он делает глубокий вдох, задержав такой драгоценный теперь воздух в лёгких, давая себе привыкнуть к тому, чего так долго не чувствовал.
Дрожь пробирает всё тело, но волчица руку не опускает. Она рвано дышит, не может сдвинуться с места. Арья хочет быть ближе, но не может сделать шаг первой. А Джейме отчаянно хочет знать, может ли он сделать этот шаг. Может ли он быть мужчиной, а не союзником.
Слова… Они бы всё упростили. Они бы всё упростили?
Как мальчишка.
Но если бы он только знал, что если задаст такой желанный вопрос, если спросит…если бы знал, что она не отпрянет, не убежит и не…так смешно…не убьёт его.
— Я хочу тебя поцеловать.
Не вопрос. Но он ждет ответа.
Мгновение.
Серые глаза встречаются с зелёными, чтобы раз и навсегда решить их общую судьбу. Без лишнего пафоса. Ведь так оно и есть. Серые и зелёные.
Мгновение.
И никто никогда не сможет сказать, кто подался вперёд первым.
Да и зачем?
Важна лишь степень искренности.
Важно лишь то, с какой нежностью оба целуют.
До исступления, до дрожи во всём теле, до смерти последней мысли.
Джейме легко приподнимает её подбородок, отрывается от губ, покрывает поцелуями тонкую шею, запутывается пальцами в волосах, которые не назовешь шёлковыми или блестящими, но чей запах так опьяняет…
— Посмотрите, любовнички! Что они забыли посреди леса?
Доля секунды и они уже стоят, вскинув клинки, готовые защищаться до последнего.
— Кто вы?
Хохот. Мерзкий.
— Это мы вас спросим. Кто вы и что делаете возле лагеря Ланнистеров?
Арья, ругая себя за свою же глупость и невнимательность (видят боги, виновата в этом вовсе не она), наконец-то замечает, что на незваных гостях доспехи со львами.
Джейме думает о том же и они многозначительно переглядываются. Оба понимают, что всё идёт не по плану.
— Мы просто путники, идём в Королевскую гавань с речных земель.
— За идиотов нас держите? У вас породистые лошади и мечи не из дешёвых, отсюда рубины на рукояти видно!
— Вы воры, вот вы кто!
У Арьи по лицу ходят желваки. Нет. Никто не посмеет говорить, что она украла меч, что по праву рождения должен принадлежать ей. Никогда. Ярость сдерживать трудно, куда труднее, чем скрывать бессилие или беспомощность.
Джейме хватает её за руку, сдерживая ещё даже не осознанный ею самой порыв. Ему ли не знать, каково это.
— Стой.
Тихий шёпот. И предательский отблеск костра на золотой руке.
— Смотри туда! Его рука!
Солдат выхватывает меч. Их окружают со всех сторон. Не велика беда, оба почти уверенны, что справятся, вот только нападать не спешат.
— И мечи со львами!
— Это же Цареубийца!
Тут вскидывается уже Ланнистер. Арья отчётливо слышит его голос, он чеканит каждое слово, но без злости. В его голосе презрение, надменность, те самые, которые она до этого слышала и в свою сторону. Это как часть его самого.
— Я твой лорд, мальчишка! — сейчас ему плевать на все клятвы и то, что когда-то говорил отцу. Только равному он позволил бы назвать себя так в глаза. А большинства равных уже давно нет в живых.
Дерзость порок, не благодетель.
— Ты мне не лорд! А королева хорошо заплатит за твою голову, мерзкий предатель!
— Вот значит как? — они кружат, словно звери, готовые в любой миг разорвать друг друга на клочья в порыве животной ярости. — Но его голову ты получишь только через мой труп!
— А ты кто такая? Его шлюха? Сельская девка, которая слишком много о себе возомнила?
— Смотри на меч свой не нахромись! Будет жаль потерять такую игрушку.
Они мерзко ржут и Арью уже не сдержать.
Лязг железа, слишком громкий для леса. Короткие вскрики, слишком тихие, чтобы привлечь других. И алая кровь, пачкающая слепящую белизну снега.
Мальчишка ползёт, хватаясь за раненую ногу. Лев играет со своей добычей.
— Милорд, прошу, пощадите.
— Не у меня проси пощады. У неё.
Джейме отступает, и Арья нависает над испуганным юнцом, так неосторожно обозвавшим его.
— Прошу.
— Ты хотел знать кто я такая? — девушка заносит меч, готовясь оборвать ещё одну жизнь. — Я Арья Старк. И я доставлю тебе удовольствие. Мы поиграем. Но в мою игру.
— Нет, не нужно, не убивайте!
Валирийская сталь с невероятной лёгкостью пронзает живую плоть. Старк видит на худом лице боль и страх и не сразу осознает, что улыбается.
Улыбается страшной улыбкой.
Минута. Наполненная последним жаром схватки и слишком явственным запахом свежей крови.
А затем она оборачивается и снова смотрит на Ланнистера.
Они не знают что делать. И дело вовсе не в плане. Он, в общем-то, особо не пострадал. Лишь несколько лишних жертв. Но что делать с ними самими?
— Отвернись, а лучше уйди на время. Тебе не нужно это видеть.
— Я видел вещи куда страшнее.
— Ты не знаешь, что я буду делать. Уходи.
— Сейчас меня не это волнует.
— Уходи.
На её лице ни капли чего-то, что можно было бы назвать небезразличием. Она словно камень.
Снаружи, но не внутри. Внутри Арью Старк съедает страх, тот самый, который она так долго училась гнать прочь от себя. Гнать к другим, к слабым, к кому угодно, только бы подальше от себя самой. Она ведь не знает, что такое страх!
Арья Старк ужасно боится того, что чувствует. Того, что это самое безразличие, которое намертво приклеилось к лицу, своими корнями заползает всё глубже, причиняя боль, с каждым мгновением всё сильнее.
Так не болит ни одна рана. Так не болит, когда теряешь родных и друзей.
Так болит, когда позволяешь себе любить врага
Который не враг ведь больше?
— Уходи.
— Арья!
— Уходи.
Старк разворачивается, склоняясь над телом, надеясь, что лишь кинжала в тонкой руке ему хватит, чтобы понять, что здесь будет происходить и уйти, не задавая лишних вопросов.
Джейме не желает в этот раз уходить, наплевав на то, что что-то не так. В отличие от этой девочки (кто же она ещё, если отрицает уже очевидное), за его спиной уже слишком много, чтобы так легко отступать от своего.
О да, её он бы назвал своей. Как же сладка эта мысль. Как же манит…
Она вся дрожит, когда Ланнистер прижимает к себе и, смотря сверху вниз спрашивает:
— Кто я для тебя?
— Пусти.
— Ответь мне. Чтобы я поверил.
Слова вертятся на языке, и нужно огромное мужество, чтобы их сказать. Нет. Выплюнуть прямо в лицо, чтобы раз и навсегда заставить его пожалеть, что позволил себе вот так вот её прижимать, словно она всего лишь очередная маленькая леди, будто она должна обомлеть в его объятиях и сдаться.
Нужно огромное мужество чтобы отказаться от того, чего так хочется.
Зачем?
— Ты Ланнистер.
Грубо, резко, с презрением, но не безразлично.
Джейме смеётся. В его смехе снова высокомерие.
— Я тебе не верю. Арья Старк не поцеловала бы Ланнистера.
— Я тебя не целовала! Ты всё это начал!
— Но ты не оттолкнула. Ты целовала меня, — он улыбается одними глазами, словно специально провоцирует, дразнит, заставляет сорваться, — леди Старк.
Пощёчина. Звонкая, обжигающая. Но он не отпускает. Не теперь, когда имеет власть. Такую редкую, но оттого ещё более желанную.
— Отпусти меня, или клянусь всеми богами, я убью тебя.
Не шутка. И не пустая угроза.
Ланнистер наклоняется, едва касаясь губами её губ и едва слышно шепчет:
— Убивай.
Всего пара секунд и Старк держит кинжал у его горла. Уже в который раз.
Что они делают? Сумасшедшие! Будто нет ни ходоков, ни страшной войны! Будто этот чёртов поцелуй — единственное, что осталось важного в мире.
Холодная сталь прокалывает кожу. Тонкая струйка крови стекает по шее. Но Цареубийца отчего-то знает, что дальше она не пойдет.