— Арья, мне нужно поговорить с Джоном с глазу на глаз.
— Неужели у тебя от меня есть тайны?
— Да.
Это выбивает из легких воздух. Она ждала оправданий, отмазок, да чего угодно… Правда бьёт слишком больно, и Арья понимает, что хочет, чтобы он солгал. Ведь это не так больно.
— Ладно. — Только и отвечает она, покидая шатер.
Ланнистер следует за ней, до самого их шатра. Их шатёр. Как ужасно это звучит. Он бы отдал сейчас что угодно, лишь бы не находиться рядом с Арьей Старк. Вовсе не потому, что ему неприятно, а лишь потому, что он понимает, что, чем больше времени они проведут вместе, тем сложнее будет не рассказать ей всё. Почему-то сейчас, именно перед ней, хочется оправдаться. Но его, как всегда, спасает верный друг.
— Миледи. — почему Бриенне она прощает это обращение?
— Как ты?
— Всё хорошо.
Слишком коротко. Они говорят о чём-то, пока юная Старк сидит рядом, даже не глядя в их сторону. По её лицу не поймешь, о чём она думает. И это бесит. До того, что это замечает даже Тартская Дева.
— Мне нужно идти. Рада, что вы живы.
Она уходит, и Джейме отчетливо видит того, к кому она идёт. Его сложно не узнать.
— Мне очень жаль, что ты лишилась своего дома.
Арья молчит, даже не поворачивает головы. И Ланнистер, тот же, что когда-то, совершенно без колебаний, обрёк ребенка на гибель, не сказал бы больше ни слова. Но он давно другой. И когда Джейме просит, в его голосе нет ничего жалкого, молящего или унизительного. Он говорит это, как будто просит о какой-то мелкой, совсем незначительной услуге. Но, боги свидетели, для него это очень важно.
— Прошу, ответь мне хоть что-то.
Старк поднимает голову. В её взгляде удивление. И ничего больше.
— Не думаю, что нам стоит об этом говорить.
— А я думаю, что нам нужно об этом поговорить. Мы ведь должны доверять друг другу.
— Я доверяю тебе.
Она смотрит прямо в глаза, так долго, что кажется, даже время пропадает. И всё так же, не отводя глаза, добавляет:
— Но будь ты хоть последним человеком на свете, я бы не стала говорить с тобой о моей семье. И доме.
— Я виноват во многом. Но я никогда бы не желал того, что случилось с твоей семьей. Мой отец…
— Замолчи. — уже сердито. Арья не хочет этого слышать. Но положив руку на рукоятку кинжала, сама не понимает, что готова молиться богам, в которых давно не верит, чтобы он не слушал.
— Я лишь хочу сказать, что очень сожалею…
Холодная сталь касается горла, так плотно, что будь она живой, непременно чувствовала бы, как на шее Цареубийцы пульсирует жилка.
— Не смей говорить о моей семье. Если бы не твой отец, сестра… Если бы не ты, моя семья была бы жива. Я была в Близнецах, я видела, что они сделали с моим братом, я видела, как тело моей матери сбросили в реку и как Фреи пировали на телах северян, на телах моего народа. И я была там месяцы спустя, когда ты пировал с Фреями. «Вот они мы, два цареубийцы», помнишь? — Джейме не может сказать ни слова. Он помнит сказанное Фреем до последнего слова, но представить себе не может, откуда она всё это знает. Арья видит и лишь смеётся. — Ты меня не помнишь, верно? Куда уж запомнить девчонку, улыбнувшуюся рыцарю. Куда уж видеть, что она совсем рядом.
— Как ты…
— Когда-то ты узнаешь. — Старк говорит тише и от этого мурашки бегут по коже. Не от страха, не от злости, но от… — Но вот в чем дело. Цареубийца Фрей мертв, как и всё его отродье, я перерезала ему горло, отравила весь его дом и отомстила за смерть семьи. Север помнит. И убить тебя мне мешает лишь приказ Джона и то, что ты тогда спас меня. Но это никогда не изменит того, что я тебя ненавижу!
Джейме бы замолчать, сесть, уставиться на костер, забыть обо всём и больше никогда не вспоминать. Вот только слишком сильно хочется чтобы не только Бриенна знала всё. Хочется оправдаться перед Арьей Старк, рассказать ей. Зачем? Ответа у него нет. Да и откуда ему взяться?
— Ненавидишь? Ну конечно. — в его голосе уж очень заметно ехидство. — Ты так похожа на своего отца.
— Не смей говорить о моём отце!
— Благородный Эддард Старк, рассказывал ли он тебе хоть раз, как мы с ним встретились в тот день? Рассказывал ли он тебе вообще об этом дне? Хотя что он мог рассказать? Как увидел подлого Ланистера рядом с бездыханным телом Эйриса Таргариена, Безумного короля! Если бы он тогда, хоть на минуту, усмирил свои гордость и презрение, он бы узнал намного больше. Но благородный лорд Старк не стал бы говорить с Цареубийцей и клятвопреступником, куда уж ему! Но услышь он меня тогда, ты бы знала, что я спас их всех! Миллион мужей, женщин и детей! От воняющих помоями попрошаек с Блошиного конца до высоких лордов Вестероса. — Он даже дух не переводит, слова будто сами льются непрерывным потоком, но… Арья даже не меняется в лице. — «Сжечь их всех» — повторял он, когда я его убил. Он верил, что возродится в пламени, в пламени дикого огня, который приказал разложить в катакомбах под городом. Я убил его и его пироманта. Я спас их всех! А что получил за это?
Джейме молчит, будто и вправду ждёт ответа. Он хочет услышать: «Мне жаль» или хотя бы «Я ведь не знала»…
— Какой ответ ты хочешь от меня услышать?
Слова Старк выбивают воздух из лёгких.
— Я могу сказать, что ты герой, могу сказать, что мне плевать или… всё это ничего не меняет. Что ты хочешь услышать?
— Ничего. В своей жизни я сделал много чего плохого. Я не святой. Но и твой отец тоже.
Он разворачивается и уходит куда-то. Арья остаётся. Ей сложно. Уже сейчас, когда Джейме нет рядом и ярость, понемногу, отступает, она осознаёт его слова. Конечно, она верит. Толку сейчас врать? Во лжи нет ни малейшего смысла сейчас, уверяет она себя, настойчиво эту же себя обманывая.
— Где Ланнистер? — голос Джона приводит в чувство и Арья понимает, что уже слишком долго вот так сидит. Даже костер догорает.
— Я не знаю…
— Как это? — он начинает сердиться. Сердиться на Арью, подумать только! Вот только на его Арью она совсем не похожа. Какая-то слишком рассеянная, потерянная…
— Мы повздорили, он ушёл…
— Чёрт!
В лагере его сейчас не найдёшь - слишком всё вперемешку… За лагерем его искать никто не отважиться. И Джон просит богов, чтобы Цареубийца оказался жив.
Арья словно видит всё это и чувствует себя виноватой. Она поддалась чувствам. Это её вина. Она подвела Джона. И это нужно исправить.
— Я найду его, сейчас же.
— Не нужно. — Джейме появляется сзади. Видят боги, будто поджидает рядом, чтобы появиться в нужный момент. — Я всего лишь за хворостом ходил.
Это отчего-то бесит. Ведь он вовсе не тот, кто станет понапрасну подвергать свою жизнь опасности. Так ведь?
— Ну да, всего лишь ушёл, за хворостом в лес, один, ведь это просто увеселительная прогулка и нет ни ненавидящих тебя северян, ни ходоков, ничего! Ты хоть понимаешь, что мог погибнуть?!
Только сказав это, Арья понимает, что где-то глубоко в душе вместе с яростью и раздражением в ней говорит страх. Страх, что он действительно мог погибнуть. Это кажется настолько странным, пугающим и неправильным, что её голос срывается на последнем слове. И это так ужасно бьёт по самолюбию, что не хватает воздуха. Ведь она Арья Старк из Винтерфелла, она была Безликой, Никем, она лучше любого в Семи Королевствах может скрывать свои истинные чувства. Но самолюбие играет злую шутку, как всегда до этого. И голос, всё же, дрожит.
И Джейме замечает это. Замечает странную перемену в тот миг, когда она говорит о его смерти. Вот только гораздо проще убедить себя, что всего-лишь показалось, что воображение разыгралось и вообще, его бесит то, насколько она непосредственна. Ведь это… действительно так?..
— Мне казалось, моё общество тебе неприятно, куда уж, ты мне это так и сказала! А теперь заявляешь, что я должен ставить тебя в известность, каждый раз, как мне нужно уйти? Может ещё и по нужде со мной ходить будешь? — он хочет скрыть волнение за ехидством и это получается, как нельзя лучше. Кому как не ему управлять своими эмоциями.