— Милорд? — спросил я, нахмурившись.
Глаза Гийома Мале неотрывно смотрели на меня.
— Вторжение.
— Вторжение? Разве это возможно? Мы сами вторглись в Англию всего два года назад.
— Да, это так, — сказал он. — Мы знаем, что датский король Свен Ульффсон уже претендовал на английскую корону, хотя у него до сих пор не доставало ни средств, ни возможности прийти и потребовать ее. Тем не менее, уже несколько месяцев мы получаем известия, подтверждающие, что он строит планы на предстоящее лето. Он уже начал собирать корабли, и считает, что к середине лета у него будет флот, сравнимый с нашим собственным два года назад.
Внезапно я понял беспокойство Мале. Даже если мы сумеем разогнать мятежников, останется еще один враг; репутация датчан была известна, соседние народы опасались как их жестокости и дикости, так и воинского мастерства. Я вспомнил, мне рассказывали, как они однажды покорили этот остров много лет назад.
— Зачем вы говорите мне все это? — спросил я.
— Скоро это будет известно всем вокруг, — ответил он. — Теперь ты понимаешь, что смерть лорда Роберта не могла случиться в худшее время. И ты понимаешь, как я нуждаюсь в услугах людей, подобных тебе. Рано или поздно враг придет, и мы должны быть готовы встретить его.
Он был прерван резким стуком в дверь.
— Сейчас, — сказал мне Мале, направляясь к двери, чтобы открыть ее.
Снаружи стоял мальчик в коричневой тунике. Его лицо было испачкано сажей, рубашка и светлые волосы неопрятны, так что я принял его за серва.
— Милорд, — сказал он. — Здесь кастелян Ричард. Он хочет говорить с вами как можно скорее.
— Чего он хочет? — спросил Мале, в его голосе звучала усталость.
— Он не сказал, милорд. Он ждет в ваших покоях.
Мале испустил вздох.
— Очень хорошо. Скажи ему, что я скоро буду.
Мальчик быстро взглянул на меня и поспешил прочь.
— Прости меня, Танкред, — сказал Мале. — Кастелян человек утомительный, но если я попытаюсь игнорировать его, он станет еще настойчивее. Я надеюсь, что тебе удобно здесь, и ты получаешь все необходимое.
— Да, милорд.
— Очень хорошо. — он улыбнулся. — Я не жду ответа прямо сейчас, но надеюсь, что ты примешь решение в ближайшие дни. Мы скоро встретимся.
Он вышел, и я остался один. Я думал о его словах о лорде Роберте и о грядущей войне. Если это правда, я хотел бы биться, хотя бы для того, чтобы отомстить за смерть моего господина. Хотя, если Мале не соврал, найдется еще несколько лордов, готовых принять меня на службу.
Конечно, не таких могущественных лордов, как он.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Эдо и Уэйс пришли навестить меня следующим утром, и никогда еще я не был так рад их видеть. Мы больше не говорили ни о битве, ни о лорде Роберте, потому что не осталось ничего такого, что я не мог бы понять по их глазам.
От них я узнал, что Ролло не пережил путешествия. Они остановились в сумерках дать краткий отдых лошадям, но когда собрались идти дальше, он не встал.
— Должно быть, битва исчерпала все его силы, — сказал Эдо. — Когда мы поняли, что он умирает, мы решили, что лучше будет положить конец его страданиям. Прости, друг.
Наверное, мое сердце уже было так переполнено горем, что больше не оставалось места ни для капли новой боли, поэтому я не чувствовал печали, только сожаление. Я получил Ролло через несколько недель после битвы при Гастингсе одновременно с командой над моим собственным отрядом. Он был со мной почти все мое время в Англии и преданно служил мне больше двух лет. За всю свою жизнь у меня не было лучшего коня, сильного, но в то же время быстрого, надежного и послушного. И теперь его тоже не стало.
Я сменил тему.
— Вчера ко мне заходил виконт. И его капеллан, его зовут Гилфорд.
— Англичанин, — с отвращением заметил Эдо.
Я спросил:
— Ты знаешь его?
— Это он встретил нас, когда мы привезли тебя сюда, — ответил Уэйс. — В доме у Мале англичане так и кишат. Он и сам наполовину англичанин.
— Полуангличанин? — я не верил своим ушам. Ничто в его внешности и манере держаться не давало причин предполагать, что он не совсем норманн.
— Говорят, что его мать была из знатного мерсийского рода, хотя никто наверняка не знает, — сказал Уэйс. — Но он не любит рассуждать на ту тему.
Я не удивился, немногие любят признавать сомнительное родство.
— Никто не ставит под вопрос его преданность королю, — продолжал Уэйс. — Он дрался с нами при Гастингсе, и дрался хорошо. Но его происхождение означает, что у него есть связи среди английских танов.
— Что является одной из причин, по которой он стал виконтом здесь, — сказал я. В то время, как южные земли королевства находились теперь под контролем нормандских лордов, большая часть севера оставалась в руках людей, которые владели ими еще при узурпаторе три года назад. В результате тот, кто управлял Эофервиком, должен был уметь ладить с ними. — Откуда вы все это знаете? — спросил я.
— Мале был у короля на Пасху в прошлом году, когда я ездил ко двору с лордом Робертом, — пояснил Уэйс. — Я поболтал кое с кем из его людей.
Я был благодарен за эти полезные сведения, так же как за новости, принесенные из города. Оказывается, ходили слухи о мятежах на самом юге королевства и рассказы о некоторых лордах, которые сделали ноги обратно в Нормандию. Среди них были Гуго де Грандмеснил, виконт Винчестера, и его шурин Ханфрид де Тилье, кастелян Гастингса. Одни из самых влиятельных людей в той части Англии.
— Я не знал о серьезных волнениях на юге, — сказал я.
Мы всего несколько недель назад оставили Лондон, и там было почти тихо. Интересно, это те восстания имел ввиду Мале, когда говорил, что повсюду англичане убивают норманнов?
— Даже здесь, в Эофервике, неспокойно, — кивнул Уэйс. — Это заметно даже по тому, как местные смотрят на нас, словно собираются укусить за задницу. Они нас ненавидят, и уже не боятся показывать это.
— Только вчера вечером была драка внизу на пристанях, — подтвердил Эдо. — На нескольких рыцарей кастеляна напали английские бандюки. Я видел с моста, что там происходило. Это был настоящий бой. Пришлось перебить не меньше полудюжины, остальные сбежали.
Раз на рыцарей нападают уже открыто, значит дела обстояли хуже, чем я себе представлял. Не было сомнений в том, что горожане знают о гибели тысячи французов в Дунхольме, так что у нас прибавилось поводов для беспокойства. Но это не могло объяснить восстаний на юге, потому что с нашего разгрома прошла всего неделя. Новости разносятся быстро, но не настолько стремительно.
— Что вы собираетесь делать теперь? — спросил я их. — Я имею в виду, теперь, когда лорд Роберт мертв.
Они посмотрели друг на друга, и я понял, что они еще не обсуждали этот вопрос. Конечно, если бы у Роберта был сын от законного союза, нам не пришлось бы выбирать; мы вернулись бы в Коммин и посвятили ему свои мечи. Но он был отцом одних ублюдков, и, хотя само по себе это не имело особого значения, ни один из них еще не вошел в возраст, чтобы взять имения отца под защиту, так что теперь земли вернутся королю Гийому.
— Может быть, попробуем найти нового господина здесь. — сказал Уэйс. — В противном случае вернемся в Лондон, а, может, и в Нормандию.
— В любом случае, — кивнул Эдо, — Не будем ничего предпринимать, пока твоя нога не заживет окончательно.
Я спросил себя, должен ли я упомянуть о предложении виконта, но решил пока этого не делать. Хотя он был щедр на похвалы, я еще не был уверен, что хочу остаться в Нортумбрии, учитывая события последних дней. И я не знал, распространяется ли его предложение на моих товарищей, так как в разговоре со мной он не упомянул о них. Я не хотел расставаться с людьми, которых знал так долго.
— Я в долгу перед вами, — сказал я. — Если бы не вы…
Я не закончил мысль, потому что не любил думать о том, что могло бы произойти, да не случилось. Почти наверняка, я бы умер и не беседовал бы с ними сейчас.