С датской стороны раздался дружный рев, и я оглянулся, опасаясь худшего. Я ожидал увидеть наших рыцарей, отступающими перед натиском мятежников, датчан, бегущих к нам, чтобы добить Роберта. Но оказалось, что датские щиты разбиты и теперь они мечутся в беспорядке, пока наши рыцари продвигаются вперед, чтобы встретиться с людьми короля.
-Оставайся с ним, - сказал я Анскульфу. Я забрал свой щит, перекинул длинный ремень на шею и продел руку в кожаные ремни. Я окинул взглядом отряд Роберта, всех тех, кто были здесь: больше двенадцати, но меньше двадцати. - За мной, - закричал я, поднимая меч.
-Это не твои люди, - крикнул Анскульф у меня за спиной, - ты не можешь...
- Дай мне вести их, - сказал я, прерывая его. - Ты будешь охранять Роберта. Уведи его из сражения.
Я знал, что не имею права просить о подобных вещах, но моя голова пылала, горячая кровь толчками билась в жилах, и я не мог останавливаться. Этой возможности я ждал с самого Дунхольма: шанс проявить себя, чтобы отомстить за смерть моего господина и поступить правильно на этот раз.
Щеки Анскульфа вспыхнули от гнева, когда он посмотрел на меня, но он не сказал ничего, возможно, ошеломленный моим напором. В любом случае, времени спорить не было, потому что, прежде чем он успел ответить, я поднял свой меч к небу и пришпорил коня.
-Отряд, за мной!
-Танкред! - Крикнул он мне в спину, но я проигнорировал его протесты, оглянувшись только для того, чтобы убедиться, что люди Роберта следуют за мной.
Я снова вывел их на главную улицу, где датчане, проиграв бой, уже поворачивались и бежали. Конечно, они были всего лишь наемниками, а не рыцарями чести, и, как все подобные вояки, были трусами: они защищали только свои кошельки и не собирались сражаться до последнего дыхания.
Улица перед нами был залита кровью и завалена трупами. В воздухе висела вонь дерьма, рвоты и пролитой крови. Но в пятидесяти шагах впереди среди мечущихся людей я увидел знамя с вороном, а под ним человека, которого я принял за эрла датчан. Он был мощным, как медведь, со светлыми волосами ниже плеч и длинной бородой, заляпанной кровью. Его пальцы были унизаны серебряными кольцами, и он крепко сжимал топор на длинной ручке. Он орал на своих людей, размахивая рукой в сторону, где главная улица сворачивала к реке.
Нам по пути попадались одинокие бойцы, как датчане, так и норманны; наши копейщики выбегали из-за стены, чтобы преследовать врага. Я высоко поднял меч, чтобы его видели люди Роберта, и пустил коня в галоп. Со мной было всего десять человек, тогда как у датского дровосека не меньше тридцати, но я знал, что их будет достаточно.
-Бей их! - Закричал я.
Улица спускалась к реке, и я почувствовал, что конь подо мной прибавил ходу. Я засмеялся, когда увидел, как датчане поворачиваются ко мне, наконец заметив опасность сзади. Их вожак ревел от отчаяния, собирая своих людей, но потом они сделали то, чего я не ожидал: все, как один, выстроились против нас.
То ли их охватила благородная ярость, то ли они решили умереть красиво, я не знал, да это и не имело значения. Один из них бросился ко мне, крича что-то несвязное, по его лицу текли слезы; я поднял щит, чтобы отбить копье и оставил Урсу добить датчанина, потому что в этот момент мой меч описывал дугу над головой следующего. Я снова оглянулся в поисках эрла под знаменем.
Не пришлось далеко ходить, потому что в этот самый момент он вышел на мой фланг, держа топор обеими руками, и обрушил его на мой щит. Боль от удара пронзила руку до самого плеча, но лезвие соскользнуло, и, пока он готовился к следующему выпаду, я дернул локтем, в результате чего край моего щита чиркнул его по лицу. Кровь лилась из носа датчанина по усам и бороде, капала на кольчугу, но его это словно не беспокоило. В его глазах полыхало синее пламя, когда он вновь подскочил ко мне. Мерные удары топора, звеневшие по железной шишке моего щита, каждый раз заставляли меня пятиться назад. Его товарищи собрались вокруг него, но я знал, что если смогу убить его, остальные будут сломлены.
Он занес топор для очередного удара, и тут я увидел свой счастливый шанс, ударив моего коня пяткой в левый бок. Животное резко повернулось, я оказался перед ним незащищенным боком и увидел блеск в глазах датчанина. Кажется, он уже выбрал, куда ему опустить топор, но мой меч оказался быстрее, ужалив его в плечо. Он отшатнулся, и я погрузил клинок в его плоть, разрывая звенья кольчуги на груди. Я резко повернул меч, и он испустил последний вздох почти сразу; когда я выдернул меч, он упал на землю уже мертвым.