Среди до сих пор молчавших каноников поднялся ропот, я заметил, как они начали переглядываться. Они меня не интересовали; я был занят выяснением правды.
— Нет, — сказал декан, пятясь к стене. — Это не правда. Я ничего не говорил против короля, клянусь!
— Декан верный слуга короля Гийома, — заговорил один из каноников. — Ты не можешь приходить сюда и разговаривать с ним подобным образом, а тем более обвинять в таких ужасных делах.
Я повернулся к тому, кто изрек эту речь: жилистый человек немногим старше меня. Похоже, меня так перекосило, что он отпрянул к стене.
— Мы не уйдем, пока не получим ответы на вопросы, — сказал я, а затем добавил для всех остальных. — Идите. Мы будем говорить только с деканом.
Он посмотрел на меня, потом на Эдо и Уэйса, которые предупредительно положили руки на рукояти мечей.
— Иди, Этельрик, — сказал Уилфин. — Господь защитит меня.
Человек по имени Этельрик колебался несколько мгновений, но, в конце концов, здравый смысл возобладал, и он подал знак остальным каноникам. Я смотрел, как они выходят из комнаты. Уэйс закрыл двери после последнего из них, а затем уложил поперечный брус в железные скобы. Я находил маловероятным, что любой из них попробует напасть на нас, тем более, что все они разглядели наши мечи, но я всегда хотел избежать насилия, если видел такую возможность.
Все это время декан не двигался, словно его ноги вросли в каменный пол. Я подошел к нему, а он смотрел на меня широко раскрытыми глазами.
— А теперь скажи мне, — спросил я. — Если вы не были в сговоре, то что вы там делали.
— Я приехал получить указания, Мале посылал их мне через своего капеллана, Гилфорда. Он хотел перенести тело Гарольда в другое выбранное им место.
— Он хотел, чтобы его перевезли? — спросил Эдо, но я махнул ему помолчать.
Я сам позабочусь обо всем.
— П-пожалуйста, — сказал декан. — Я только исполнил просьбу виконта. Клянусь, я не сделал ничего плохого.
— Где сейчас находится тело узурпатора? — Сказал я. — Оно все еще здесь?
Уилфин покачал головой.
— Они забрали его. Капеллан и два рыцаря Мале, которые приехали вчера вечером. Нам пришлось передвинуть алтарь и поднять гроб верх. Он был похоронен внизу.
— Погоди, — сказал я, когда на ум пришла внезапная догадка. — Те два рыцаря. Опиши мне их.
На его лице отразилось недоумение.
— Описать их?
— У нас нет на это времени, Танкред, — сказал Уэйс. — Какое имеет значение, как они выглядели?
Декан посмотрел на него, потом на меня, не зная, что делать. Я взглянул на Уэйса. Мы четыре дня были в дороге, не высыпались, а до того дрались в бою; короче, я не хотел стоять здесь и спорить с ним, пока Гилфорд удаляется от нас все дальше и дальше.
— Подумай, — сказал я Уилфину. — На кого они были похожи?
Декан задумался.
— Один высокий, совсем как он, — он указал на Эдо, — а другой наоборот короткий.
Я вспомнил глаза долговязого, пронзительные, словно глядящие в душу, и уродливый шрам над бровью.
— У него был шрам? — Прервал я. Именно это я надеялся услышать. — Над каким глазом?
— Над каким глазом? — Нотка отчаяния звенела в голосе декана. Он помедлил, а затем выпалил: — Над правым, если смотреть на него.
— Значит, для него это будет слева, — пробормотал я.
— Разве это важно? — спросил Эдо.
— Важно, потому что человек, который напал на меня в ту ночь, когда мы приехали в Лондон, имел шрам над глазом. Над левым глазом.
— Таких могут быть сотни, — возразил Уэйс, почесав собственный шрам. — Как ты можешь быть уверен, что он тот самый?
— А тот человек, — сказал я декану, — он был небритый и с длинным подбородком?
Он смотрел на меня в священном ужасе.
— Точно!
— Это был он, — сказал я, обращаясь к Эдо и Уэйсу. — Значит, эти люди и Гилфорд уехали все вместе.
Должно быть, их наняли и спланировали заговор довольно давно. По крайней мере, до того, как мы отправились из Эофервика, а, возможно, и раньше: до того, как я его встретил. И все это время он обманывал нас. Наконец все встало на свои места. Мои пальцы сжались на рукояти меча. Мало того, что священник лгал мне, его собственные наемники пытались убить меня.
Я выругался вслух, давая выход своему гневу. Декан стоял у дальней стены, его лицо было еще бледнее, чем раньше. Он дрожал, хрипло дыша, и я понял: он уверен, что теперь, когда мы получили ответы на наши вопросы, мы обязательно убьем его.