Люси положила сына в колыбель близ очага и выдала скатанный хлебный мякиш.
— Ступай, повороши бобровые шкуры, мать!
— Вот как ты мне указывать взялась! — заворчала Хлоя. — Гонишь старую больную мать на улицу за какими-то своими тайнами!
— Королю нужен черничный пирог или нет? — Люси знала, что Хлоя ругается лишь для вида. Мать иных действий дочери попросту побаивалась.
— Ну уж ладно! — Та посеменила к дверям на улицу, и уже почти уйдя, плюнула безвозразительное: — Ведьма!
Люси усмехнулась. Кличет ведьмой, и что с того? Не костром же её запугивать!
Она склонилась над стылым очагом со сложенными в нём дровами. Подула на золу и попросила трепетно:
— Эд. Помоги мне накормить наших детей. Разожги огонь!
Дрова задымились. Красный уголёк заговорщицки подмигнул Люси, отдав крохотный лоскут огня. Она благодарно заулыбалась и прибавила тише:
— Зальтен уедет сегодня ночью. Найди меня в бане.
За спиной матери Зальвдан сосал хлебный мякиш, и пламя печи в глубине его маленьких глазок отражалось алыми, нездешними отсветами.