— Да. Для мальчика-подростка.
Он тяжело вздохнул.
— Но не для женщины, которая считает идею проведения Тур д'Оберхоф вандализмом.
— Я этого не говорила.
— Но подумали.
Ингрид поняла, что ее выдает выражение лица.
— Я думаю, что такой обстановке больше подошла бы средневековая ярмарка.
— А ваша ярмарка принесет доход фонду Оберхоф?
— Зачем все сводить к деньгам?
— Затем что, нравится вам это или нет, мир стоит на деньгах. Именно поэтому нужны такие организации, как благотворительные фонды.
— Вы правы, — уступила она. — Я сделаю все, чтобы этот план оказался успешным ради фонда. — Это не значит, что ей нравится Ральф и что между ними могут быть какие-либо отношения, кроме деловых, но спорить с ним бесполезно. Ничто на свете не может заставить Ральфа передумать.
Он остановил машину на тенистой поляне, положил руку на руль, повернулся и пристально посмотрел на Ингрид.
— Вот тебе и раз. Чудеса продолжаются. А я уже начал было думать, что вы будете отчаянно спорить со мной из-за каждой мелочи.
Кажется, он разочарован, невольно подумала сбитая с толку Ингрид.
— Князь Эрих ясно сказал, чего он хочет. У меня не то положение, чтобы спорить с вами обоими.
Смуглые пальцы Ральфа легонько поглаживали ее обнаженное предплечье.
— Это единственная причина, которая заставляет вас помогать мне?
У Ингрид бешено забилось сердце. Она хотела отстраниться, но деваться было некуда. А Ральф и не подозревал, что касается ее. Возможно, он делает это чисто инстинктивно. Ингрид тоже хотелось не обращать на это внимания, но его еле заметная ласка вызвала у нее вихрь эмоций.
— А какая же еще? — с трудом пролепетала она.
Ральф приподнял бровь и сказал:
— Я ждал, что вы сами это скажете.
Внезапно воздух сгустился, и она с трудом протолкнула его в легкие.
— Мне нечего сказать.
Он легко провел пальцем по ее щеке, заставив затрепетать.
— Нет? Тогда почему с той самой минуты, как я присоединился к экскурсии, вы смотрите на меня так, словно я сам дьявол?
Несколько минут назад Ингрид радовалась царившей в лесу тишине. Но теперь обстановка коренным образом изменилась и ей захотелось оказаться посреди шумной толпы.
— Это вам только кажется, — упрямо возразила она.
Ральф взял ее руку, поднес к своей груди, и Ингрид ощутила ровное биение его сердца под тонкой трикотажной рубашкой. Он что, снова собирается поцеловать ее руку? Нет, он просто приложил к ее запястью два пальца.
— Тогда почему ваше сердце колотится как у пойманной птички?
Отпираться было бессмысленно. Ингрид отвернулась, продолжая ощущать жар его прикосновения. Во рту пересохло, и она с трудом выдавила:
— Нам не пора вернуться в офис?
— Велосипедисты поедут по этой дороге только через два месяца. В данный момент меня больше интересует, что вы обо мне знаете или думаете, что знаете.
Ингрид попыталась говорить спокойно.
— Я знаю вашу биографию. Так же, как биографии всех членов августейшей династии, имеющих отношение к замку Оберхоф. Это моя работа.
— И вы невзлюбили меня только на основании этих скупых фактов? Ингрид, этого я от вас не ожидал.
Она бросила на него гневный взгляд.
— Вы тоже не знаете меня. Во всяком случае, недостаточно, чтобы судить.
Он прижал костяшки пальцев Ингрид к своему чуть шершавому подбородку, и по ее коже сразу побежали мурашки.
— Я знаю, что вы красивая и умная женщина, страстно любящая свою работу и своего сына. Вы и представить себе не можете, как это на меня действует.
Физические ощущения были такими сильными, что Ингрид плохо соображала. Она решила разыграть досаду.
— Сейчас вы скажете, что я особенно красива, когда сержусь. — Сколько женщин кроме Урсулы клюнули на эти банальности?
— Не скажу, потому что вы не сердитесь. Просто делаете вид. Я чувствую, что вы испытываете ко мне то же, что и я к вам. Но почему-то сопротивляетесь. Я хочу знать причину.
Ингрид откинула голову. Теперь ее действительно переполнял гнев, но не на него, а на себя. Неужели он видит ее насквозь? Она же собиралась быть холодной и неприступной, чтобы выбить оружие из его рук.
— Вы очень высокого о себе мнения, — бросила она.
Но Ральф и ухом не повел.
— Когда все называют тебя «ваша светлость» и с момента твоего рождения стоят перед тобой навытяжку, трудно не быть о себе высокого мнения.
— Я имела в виду не ваше происхождение, а… — Ингрид поняла, что едва не проговорилась, и прикусила язык.