Она упорно молчала о своей личной жизни, но это не имеет значения. Эрни не мог взяться ниоткуда. Ральф почувствовал гнев, сила которого удивила его самого. Кем был этот мужчина, который мог произвести на свет такого ребенка, как Эрни, а потом бросить его? Конечно, Ингрид могла уйти от него сама, но Ральф в этом сомневался. Она не из тех, кто легко сдается.
С чего он взял, что досконально изучил характеры Ингрид и ее сына? Конечно, не изучил. Но хотел бы. Хотел бы не только лечь с ней в постель — Бог свидетель, это желание сводит его с ума, — но и знать ее мысли, ее надежды и мечты, знать, что она больше всего любит и чего больше всего боится.
Хотел бы сам возить ее сына на рыбалку, хотя ни разу в жизни не закидывал крючок. У княжеской семьи свои правила, и одно из них гласит — никакой охоты и рыбной ловли. То, что разрешается простым людям, правителям запрещено, поскольку может вызвать протесты подданных. И все же ему хотелось поучить Эрни ловить рыбу.
Он представлял себе изумленное лицо малыша, поймавшего свою первую рыбину, и ликующую радость, с которой Эрни принес бы свою добычу Ингрид. Ральфу хотелось быть членом этой маленькой семьи.
Мысль о мальчике заставила его замедлить шаг. Его происхождение и слава бывшего чемпиона повергают большинство детей в трепет, но на Эрни это не действует. Сложившиеся между ними отношения кажутся правильными и естественными. Эрни обладает всеми качествами, которые Ральф хотел бы видеть в собственном сыне.
А что же его клятва не иметь никаких серьезных связей? Ингрид заставила его забыть о ней. Ей, как и Эрни, наплевать на его титул. Она не стремится стать баронессой. Похоже, эту женщину вполне удовлетворяет то, что у нее есть.
Имеет ли он право переворачивать ее жизнь вверх тормашками? Ральф знал, что случится, если они станут любовниками. От него не ускользнули взгляды, которые на них бросали во дворе школы. Еще пара недель — и их имена появятся в газетах. Но не в разделе «Официальная хроника», а в колонках светских сплетен.
Но тогда какого черта он здесь делает? Торчит около ее дома, как влюбленный подросток. Ей не нужна газетная шумиха, а ему не нужны сложности.
— Ральф, что вы здесь делаете?
При виде Ингрид у него гулко забилось сердце. Она была намного ярче, чем ему казалось.
— Что вы сделали со своими волосами? — спросил он.
— Слегка осветлила, — ответила Ингрид, тревожно прикоснувшись к своим локонам.
Ральфу отчаянно захотелось запустить пальцы в эти сияющие пряди.
— Вы потрясающе выглядите.
Она покраснела.
— Спасибо. Вы чего-то хотели?
Да, подумал он. Но вслух сказал:
— Я работал, и у меня возникла пара вопросов.
— А до понедельника подождать нельзя?
Не следовало приходить сюда. Она не хочет его видеть. Ингрид нагружена сумками и свертками. Наверное, собирается готовить угощение для свидания, которое должно вот-вот начаться. Ральф дал волю своему воображению, но направление собственных мыслей ему не понравилось.
— Вы правы, — согласился он, сошел с крыльца и вздрогнул, когда их руки случайно соприкоснулись. — Тогда до понедельника. Увидимся в офисе.
— Ральф — внезапно сказала Ингрид, заставив его остановиться. — Может быть, зайдете?
…Он следил за Ингрид, двигавшейся по кухне с легкостью и фацией балетной танцовщицы. Он показала на две табуретки у барной стойки.
— Садитесь. Кофе или чаю?
Отказаться, потом придумать вопрос, на который она сможет ответить, а затем уйти! — приказал он себе. Но ноги не слушались. Привыкший быть хозяином в любой ситуации, Ральф дрожал при мысли о том, как легко она взяла над ним верх. Слава Богу, что сама Ингрид пока об этом не догадывается.
— Спасибо. Кофе, пожалуйста.
Она открыла буфет.
— Какой вы предпочитаете?
— Черный, с одним куском сахара. Такой же, как и вы.
Ингрид нахмурилась.
— Откуда вы знаете, какой кофе я предпочитаю? — В офисе обычно кофе варил кто-то из служащих.
Ральф уперся одной ногой в пол, а другой обвил ножку табурета. Он вспомнил, как в первый раз варил для нее кофе, вспомнил, как нес чашку Спящей Красавице, которую разбудил традиционным сказочным способом… Это воспоминание вызвало у него приступ болезненного желания, побороть который оказалось нелегко.
— Благодаря новым туфлям.
Ингрид нахмурилась еще сильнее. Ральф напомнил ей про день, когда она сделала глупость, надев на работу новые туфли, после чего едва приплелась домой. Потом уснула в кресле и увидела во сне, что Ральф поцеловал ее.