— Ужасная трагедия, — пробормотала она.
Ральф приподнял бровь и посмотрел на нее.
— Вы не верите в международный заговор?
— Не верю.
— Тогда вы в меньшинстве. После исчезновения отца мать увезла меня в Трир, отдала в тамошнюю школу и никогда не возвращалась в замок. Этим она надеялась избежать сплетен об отце. Но они настигли нас и в Трире.
Ингрид, сама пережившая семейную трагедию, слишком хорошо знала, что значит терять любимых людей. Но ей не приходилось терпеть сенсационные заголовки газет и косые взгляды людей, считавших, что они знают правду.
— Мне очень жаль, — сказала она.
— Вы сказали это почти искренне.
Скептическая нотка, прозвучавшая в его голосе, заставила ее ощетиниться.
— Хотите верьте, хотите нет, но это так. Я тоже лишилась родителей. Это всегда нелегко. Ни обстоятельства смерти, ни общественное положение тут ни при чем.
— Ни при чем. — Он слегка отвернулся и продемонстрировал свой величественный профиль.
Хоть он вырос и не в этом замке, однако кровь дает себя знать. Манеры, речь, жесты — все говорит о редкой уверенности в себе. Ральф Дикс всюду чувствует себя хозяином.
— Мне казалось, что замок Оберхоф последнее место на свете, куда вам хотелось бы вернуться.
— Возможно, барон фон Бамберг так и поступил бы. Но у Ральфа Дикса это место неприятных чувств не вызывает. Эрих и его семья очень поддержали нас после исчезновения отца. Я перед ним в долгу и просто обязан помочь.
Ингрид хотелось сказать, что от себя самого не скроешься, но она рассудила, что это не ее дело. Его трудности ее не волнуют. Ральф причинил ее семье слишком много боли, чтобы его можно было простить. Она не должна жалеть этого человека, но врожденное чувство справедливости боролось с антипатией к нему, и это тревожило Ингрид.
Ненавидеть Ральфа очень нелегко.
— Я хотел бы обсудить с вами планы велогонки за обедом, — сказал он.
Представив себе, что они сидят в полумраке и лучи света падают на его аристократические черты, Ингрид похолодела. Она знала, что делать это не следует ни в коем случае, но искушение принять его предложение было слишком велико. Интересно, что чувствует женщина, оказавшаяся в центре его внимания, ощущающая случайное прикосновение его руки, танцующая с ним после обеда? Звучит музыка, их тела приникают друг к другу…
Прекрати немедленно! — приказала она себе. Если мы будем работать вместе, то нельзя забывать, кто он, а кто ты. А вдруг он узнает, что имеет отношение к Эрни? Эта мысль придала ей решимости.
— Спасибо за приглашение, но сегодня вечером я занята.
В его глазах блеснул интерес.
— У вас свидание?
Ингрид хотела ответить, что ее личная жизнь его не касается, но вместо этого сказала:
— Семейные обязанности.
— Ах да, ваш сын…
Она оказалась права — Ральф читал ее личное дело. Иначе откуда ему знать про мальчика?
— Через десять минут я должна забрать Эрни из школы.
Ральф взял со стола папку и сунул ее под мышку.
— Я пойду с вами.
Знакомить Ральфа с Эрни в ее планы не входило.
— Мой рабочий день кончился полчаса назад, — ледяным тоном напомнила она.
Ральф невозмутимо придержал ей дверь.
— Мой тоже. Я остановился в государственных апартаментах, так что нам по пути.
Ей пришлось протиснуться мимо Ральфа. Когда их тела на мгновение соприкоснулись, Ингрид словно пронзил удар тока. Она пришла в отчаяние. Как она может остаться холодной и высокомерной, если он оказывает на нее такое влияние?!
Выхода не было: Ингрид не могла запретить барону фон Бамбергу составить ей компанию. Здесь он был у себя дома. Ладно, пусть проводит ее до школы. Может быть, удастся убедить его не ждать.
3
Двухэтажное здание из светлого песчаника, не уступавшее размерами особняку, было построено в конце XIX века как охотничья избушка. Чтобы пройти к нему, нужно было миновать кованые чугунные ворота. Просторную зеленую лужайку для игр окаймляли кусты шиповника. Площадка, предназначенная для детей поменьше, была обнесена изгородью. Именно здесь Эрни часто играл со своими игрушечными лошадками. Но сегодня площадка пустовала; детей еще не отпустили.
— Не смею вас задерживать, — сказала Ингрид, прозрачно намекая, что ему пора уходить.