Тира побежала за отцом, и господин коммерсант пришел серьезный, немного торжественный. Ему только что сообщили по телефону из канторы, как хорошо Верный выполнил свои обязанности, и, став на ковре у камина на колени перед Верным, он растроганно благодарил его за оказанную им большую услугу.
Это несколько смягчило Верного.
Все еще стоя на коленях и держа лапу Верного в своей, господин коммерсант рассказал остальным членам семьи, как было дело. Вором оказалась совершенно испорченная женщина, из самых худших, и все же — подумать только! — она вела довольно обширную торговлю краденым углем. Она придумала подкупать молодую сторожевую собаку куском сдобной булки. Но с Верным это, разумеется, у нее не вышло.
— Я вспоминаю, — продолжал господин коммерсант, — болтовню одного человека. Мне не хочется его называть. Как часто этот человек говорил, будто позор, что животное отворачивается от хлеба, который с благодарностью приняли бы многие люди. И вот мы теперь видим, какая от этого польза. Как раз благодаря… гм… этой особенности Верный был в состоянии раскрыть отвратительное преступление, способствовать справедливому наказанию порока и таким образом действовать на пользу и нам и обществу.
— Послушай, папа! — воскликнула фрекен Тира. — Ты не можешь пообещать мне одну вещь?
— Что именно, дитя мое?
— Что ты никогда больше не станешь требовать от Верного ничего подобного. Пусть они лучше крадут понемножку.
— Обещаю это тебе, Тира, а также тебе, мой славный Верный, — сказал господин коммерсант и встал с достоинством.
— Верный проголодался, — сказал Вальдемар с видом знатока.
— Господи, Тира! Принеси же ему котлеты!
Тира хотела броситься на кухню, но в ту же минуту запыхавшаяся Стина вошла в комнату с котлетами.
Профессор, видимо, нашел, что нет смысла браться за починку мам Хансен, потому что она никогда больше не появлялась. Дети ее совсем исчезли. Что с ними сталось, я не знаю.