Упоминание о Тессе стало последней каплей. Глория давно смирилась с тем, что Сэнди неравнодушен к Тессе, но считала, что ему хватало хладнокровия, чтобы держать свои чувства в узде. К своему стыду, она рассматривала Гиту как потенциальную угрозу и пришла к выводу, что волноваться тут не о чем. А теперь Елена не только вскрыла старую рану, но и обильно полила ее уксусом. Униженная, оскорбленная, в дикой злобе, Глория поспешила домой, отпустила слуг, усадила детей за домашнее задание, заперла буфет со спиртным и стала дожидаться возвращения Сэнди. Он явился около восьми часов, как обычно, жалуясь на огромный объем работы, и, как показалось Глории, трезвый. Не желая, чтобы дети услышали их разговор, она схватила мужа за руку и увлекла вниз, по лестнице черного хода, в спальню для гостей.
– В чем дело? – пожелал узнать он. – Мне надо выпить.
– Дело в тебе, Сэнди, – грозно изрекла Глория. – Мне не нужны никакие увертки. И давай обойдемся без дипломатических хитростей. Я хочу получить от тебя прямой ответ. Мы оба взрослые люди. Был у тебя роман с Тессой Куэйл или нет? Предупреждаю, Сэнди, я очень хорошо тебя знаю. И сразу пойму, лжешь ты или нет.
– Нет, – без запинки ответил Вудроу. – Не было. Есть еще вопросы?
– Ты ее любил?
– Нет.
Он мужественно, как и его отец, стоял под огнем. Не повел и бровью. Такого Сэнди, если признаться честно, она больше всего и любила. Мужчину, за которым могла чувствовать себя как за каменной стеной. «Больше никогда в жизни не буду разговаривать с Еленой», – решила для себя Глория.
– Ты прихватывал Гиту, когда танцевал с ней на вчерашней вечеринке Елены?
– Нет.
– Елена говорит, что прихватывал.
– Значит, Елена несет чуть. Что в этом удивительного?
– Елена говорит, Гита ушла с вечеринки рано, потому что ты лапал ее.
– Я думаю, Елена злится, потому что я не лапал Елену.
Глория никак не ожидала, что на каждый вопрос она будет получать твердое «нет», и ее наступательный порыв чуть ли не полностью иссяк.
– Ты гладил Гиту? Лапал ее? Прижимался к ней? Говори мне! – выкрикнула она, прежде чем разрыдаться.
– Нет, – в очередной раз повторил Вудроу и шагнул к ней, но она не позволила приласкать себя.
– Не трогай! Оставь меня в покое! Ты хотел завести с ней роман?
– С Гитой или Тессой?
– С каждой! С обеими! Какая разница?
– Может, сначала разберемся с Тессой?
– Делай что хочешь!
– Если под «романом» ты понимаешь совокупление, то такая идея, конечно же, приходила мне в голову, как и большинству знакомых с ней мужчин с нормальным сексуальным аппетитом. Гиту я нахожу менее привлекательной, но молодость имеет свои прелести, поэтому, скажем так, она меня тоже возбуждает. Как насчет формулы Джимми Картера? «Я совершил прелюбодеяние в своем сердце». Вот и все. Я признался. Хочешь развестись или я могу выпить шотландского?
К тому времени она уже согнулась пополам, плакала от стыда и презрения к себе, умоляла Сэнди простить ее, потому что ей со всей очевидностью стало ясно, что произошло: она обвиняла его во всем том, в чем винила себя после поспешного отъезда Джастина. Сэнди доставалось именно потому, что она сама чувствовала себя виноватой. Осознав глубину своего падения, Глория сжалась в комок и залепетала: «Мне так жаль, Сэнди. Пожалуйста, Сэнди, прости меня, я такая ужасная». Она попыталась вырваться из объятий Сэнди, но тот уже крепко держал ее за плечи и, как добрый доктор, помогал подняться по лестнице. Когда они добрались до гостиной, она отдала ему ключ от буфета со спиртным, и он налил по большой порции виски им обоим.
Тем не менее процесс налаживания отношений требовал времени. Столь чудовищные обвинения не забываются в один день, особенно если они тянут за собой другие обвинения, вроде бы оставшиеся в далеком прошлом. Глория вновь и вновь погружалась в воспоминания, извлекая из памяти все более давние события. В конце концов, Сэнди – интересный мужчина. И, разумеется, женщины так и липнут к нему. Зачастую красивей его на вечеринке никого нет. И невинный флирт еще никому не вредил. Но память не соглашалась с идеей невинного флирта. На ум приходили все новые женщины. Партнерши по теннису, детские сиделки, молодые жены пожилых мужей. Она вспоминала пикники, вечеринки у бассейна, даже, тут по телу пробежала дрожь, пьяную вечеринку у французского посла в Аммане, когда все плавали в бассейне голыми, а потом с криками бросились за полотенцами, но все же…
Глории потребовалось несколько дней, чтобы простить Елену, хотя она знала, что полностью не простит ее никогда. Но Елена такая несчастная, говорила при этом она себе. Какой еще она может быть, имея в мужьях этого отвратительно маленького грека, стараясь забыться в объятиях любовников.
С другой стороны, Глория никак не могла решить, что именно они должны отпраздновать. Очевидно, какое-нибудь событие, например День независимости Кении или Майский день . Очевидно, вечеринку следовало провести в самое ближайшее время, а не то Портеры могли вернуться, что никак не устраивало Глорию. Она хотела, чтобы в центре внимания был именно Сэнди. День Содружества представлялся удачным поводом, но так долго ждать она не могла. С другой стороны, при определенных условиях они могли отметить более ранний День Содружества. Проявить инициативу. Назвать его, скажем, Английским Днем Содружества. Или придумать какой-нибудь День святого Георгия, не зря же он победил дракона. А может, день Дюнкерка, в память о героической обороне побережья. Предпочтительнее, конечно, День Ватерлоо, или День Трафальгара, или День Азенкура, свидетельства английских побед, но, к сожалению, побед над французами, которые, как н е преминула указать Елена, лучшие повара в городе. Но, раз уж ни один из этих дней не годился, пришлось останавливаться на Дне Содружества.