Выбрать главу

Мягко отстранив Мустафу, Джастин взял Эсмеральду за обе руки, а она прижалась лбом к его лбу. У Вудроу возникло ощущение, что его допустили в круг любви, о которой он не мог и мечтать. Плакал бы Джума, если бы Глории перерезали горло? Черта с два. Эбедьях? Новая служанка Глории? Вудроу не помнил, как ее зовут. Джастин прижал к себе угандийского парнишку, погладил его по щеке, потом повернулся спиной ко всем троим, взялся рукой за перила лестницы, ведущей на второй этаж. На мгновение превратился в глубокого старика, каким ему вскорости суждено было стать, потом начал медленно подниматься по ступеням. Вудроу провожал его взглядом, пока он не скрылся в спальне. Туда Вудроу никогда не входил, но не раз пытался представить себе, как она выглядит.

Оставшись один, Вудроу внутренне сжался, чувствуя смутную угрозу. Так случалось с ним всякий раз, когда он переступал порог ее дома. Он вдруг превратился в деревенского подростка, попавшего в большой город. Если это коктейль-пати, почему я не знаю этих людей? «По какой причине нас пригласили сюда этим вечером? В какой комнате будет она? Где Блюм? Скорее всего рядом с ней. Или на кухне, рассказывая истории, от которых слуги покатывались со смеху». Вспомнив о цели своего приезда, Вудроу прошел по полутемному коридору к двери в гостиную. Открыл ее. Лезвия утреннего солнечного света, прорубившиеся сквозь зазоры между портьерами, освещали связанные вручную инвалидами щиты, маски, коврики и покрывала, которыми Тесса оживляла полученную от государства мебель. И ведь создавала уют! «Такой же камин, как у нас, такие же стальные балки, обшитые деревом, имитирующие дуб старой Англии. Все, как у нас, только поменьше, потому что детей у Куэйлов не было и Джастин занимал более низкую должность. Тогда почем у жилище Тессы всегда выглядело как настоящий дом, а по нашему сразу чувствовалось, что мы – временщики?»

На середине комнаты он замер, охваченный воспоминаниями. «Здесь я стоял и читал ей мораль, ей, дочери графини. Рядом с инкрустированным столиком, который, по ее словам, очень любила мать. Я опирался на спинку этого непрочного стула из атласного дерева и вещал, словно папаша из викторианских времен. Тесса стояла у окна, в падавшем сзади солнечном свете ее платье из тонкой хлопчатобумажной материи стало прозрачным. Знала ли она, что обращался я к ее обнаженному силуэту? Что, глядя на нее, я видел мою мечту, ставшую реальностью, мою девушку на пляже, мою незнакомку в поезде?»

– Я подумал, что будет лучше, если я заеду к тебе и все выскажу сам, – сурово начал он.

– Почему ты так подумал, Сэнди? – спросила она.

Одиннадцать утра. Совещание в «канцелярии» закончено, Джастин отправлен в Кампалу, на трехдневную, никому не нужную конференцию, посвященную вопросам повышения эффективности распределения гуманитарной помощи. Я приехал по официальному делу, но оставил автомобиль на соседней улице, как чувствующий свою вину любовник, навещающий жену сослуживца. Господи, как же она красива! И молода! Какая у нее высокая, упругая грудь. Как только Джастин позволяет ей покидать их дом! Большие серые глаза, улыбка, говорящая о том, что ее обладательница, несмотря на юный возраст, много чего повидала. Вудроу не видит улыбки, потому что падающий в окно свет слепит глаза. Но он слышит ее в голосе Тессы. Дразнящем, пьянящем, аристократическом голосе. Который он в любой момент может оживить в памяти. Так же, как линии талии и бедер обнаженного силуэта, ее сводящую с ума походку. Неудивительно, что она и Джастин нашли друг друга: выходцы из одной конюшни, пусть их и разделяли двадцать лет.

– Тесс, честное слово, так продолжаться не может.

– Не зови меня Тесс.

– Почему?

– Это имя зарезервировано для других.

«Для кого? – задается вопросом он. – Для Блюма? Еще для кого-нибудь из ее любовников?» Куэйл никогда не называл ее Тесс. Гита, насколько знал Вудроу, тоже.

– Ты просто не должна так свободно выражать свои взгляды. Свое мнение.

Следующую фразу он приготовил заранее. Речь в ней шла о том, как положено вести себя жене дипломата, в чем она должна видеть свой долг. Но ему не удается произнести ее до конца. Слово «долг» вызывает мгновенную ответную реакцию.

– Сэнди, мой долг – это Африка. А твой? Он удивлен, что должен отвечать не только ей, но и себе.

– Мой долг – служить своей стране, пусть это и звучит помпезно. И Джастина тоже. Выполнять задачи, поставленные Министерством иностранных дел и послом. Я ответил на твой вопрос?