Вудроу глубоко задумался. Сразу ставшее серьезным, его лицо указывало собеседникам на то, что они имеют дело с профессионалом.
– Ну прежде всего он – наш старый добрый итонец, – и все, само собой, улыбнулись шутке. – Основная его работа представлять Британию в Комитете повышения эффективности донорской помощи странам Восточной Африки, сокращенно КПЭДП.
– И чем он занимается, этот комитет?
– КПЭДП – относительно новый консультативный орган, базирующийся здесь, в Найроби. Состоит из представителей всех стран-доноров, которые оказывают помощь – гуманитарную, продовольственную, медицинскую – странам Восточной Африки, в той или иной форме. Формируется из работников посольств стран-доноров. Комитет собирается еженедельно и два раза в месяц рассылает отчет.
– Кому? – спросил Роб, записывая.
– Странам-донорам, разумеется.
– О чем?
– О том, что указано в его названии, – терпеливо разъяснил Вудроу, предпочитая не обращать внимания на манеры молодого человека. – Задача комитета – повышение эффективности помощи, оказываемой странами-донорами. Когда речь идет о помощи, эффективность – своего рода золотой стандарт. КПЭДП занимается очень щекотливыми вопросами: какая часть каждого доллара, выделенного страной-донором, доходит до конечной цели и какой вред приносит ненужная конкуренция между различными агентствами, занимающимися доставкой и распределением помощи. Комитет особо интересуют дублирование, соперничество и рационализм. Он пытается выявить лишние затраты и… – улыбка, показывающая, сколь тщетны эти усилия, – и вырабатывает рекомендации, не имея, в отличие от вас, друзья мои, полномочий что-либо сделать или изменить, – тут Вудроу печально покачал головой. – Но комитет этот – детище нашего дорогого министра иностранных дел, его создание находится в русле призывов к более прозрачной и высоконравственной внешней политик е и других, достаточно спорных панацей нынешнего времени, поэтому мы всячески содействуем его работе. Некоторые говорят, что заниматься этим должна ООН. Другие – что ООН этим уже занимается. Третьи – что от ООН все беды. Решайте сами, – пожатие плеч.
– Какие беды? – переспросил Роб.
– У КПЭДП нет ни людских, ни финансовых ресурсов для того, чтобы непосредственно контролировать распределение помощи. Тем не менее коррупция – это главный фактор, который должен учитываться, когда начинаешь сравнивать, сколько потрачено и сколько дошло до адресата. Конечно, что-то нужно списывать на естественные потери и некомпетентность, но в принципе это мелочи. – Он прибегнул к аналогии, доступной простому смертному: – Возьмите наш старый британский водопровод, построенный где-то в 1890 году. Вода уходит из резервуара. Часть ее, если повезет, доходит до крана. Но в основном она утекает через дыры в трубах. Когда же вода – это подарок, жест доброй воли, с пониманием воспринимаемый широкой общественностью, ей не дозволительно утекать неизвестно куда, не так ли? Определенно нет, если ваша должность зависит от переменчивой воли избирателя.
– Кто входит в этот комитет?
– Дипломаты достаточно высокого ранга. Из числа сотрудников здешних посольств. Главным образом советники и выше. Есть даже первые секретари, но их можно пересчитать по пальцам, – Вудроу решил, что необходимы более подробные объяснения. – По моему разумению, статус КПЭДП следует повысить. Он должен парить в облаках. Как только он позволит вовлечь себя в непосредственное распределение гуманитарной помощи, он потеряет статус высшей негосударственной организации, сокращенно НГО, Роб, и сам потребует дополнительного контроля. Я решительно возражал против этого. Хорошо, пусть КПЭДП располагается в Найроби, близость к тем районам, где раздается помощь, не помешает. Вероятно, не помешает. Но это прежде всего мозговой центр. Он должен сохранять беспристрастность. Абсолютно необходимо, подчеркиваю, абсолютно, чтобы в работе комитета напрочь отсутствовали эмоции. Джастин – секретарь комитета. Не потому, что выделяется среди остальных его членов. Просто в этом году наша очередь. Он ведет заседания, сопос тавляет полученные результаты, готовит отчеты.
– У Тессы как раз эмоций хватало, – заметил Роб после короткого раздумья. – Из того, что мы слышали, эмоции у нее били через край.
– Боюсь, вы прочитали слишком много газет, Роб.
– Нет. Я видел ее отчеты. Она работала там, где распределялась гуманитарная помощь. Засучив рукава. По локти в дерьме, днем и ночью.
– И, несомненно, выполняла необходимую работу. Очень важную. Но едва ли могла дать объективную оценку. А вот от комитета, международного консультативного органа, именно такая оценка и требовалась.
– Значит, они шли разными путями, – заключил Роб, откинулся на спинку стула и постучал карандашом по зубу. – Он – объективным, она – эмоциональным. Он играл роль безопасного центра, она действовала на флангах, где могло случиться всякое. Я это понял. Более того, думаю, что знал это и раньше. Но как в этот расклад вписывается Блюм?
– В каком смысле?
– Блюм. Арнольд Блюм. Как он вписывается в образ жизни Тессы и ваш?
Вудроу позволил себе улыбнуться, простив Робу эту странную формулировку. «Мой образ жизни? Какое отношение ее жизнь имела к моей?»
– Вы, конечно, знаете, что у нас много организаций, занимающихся доставкой и распределением помощи. Их поддерживают разные страны, финансируют различные фонды. Наш галантный президент терпеть их не может. Все скопом.
– Почему?
– Потому что они делают то, чем должна заниматься его государственная машина, если бы она функционировала. Они также находятся вне контролируемой им коррумпированной системы. Организация Блюма небольшая, базируется в Бельгии, финансируется частными лицами, медицинская. Это все, что я знаю. К сожалению, – добавил он с искренностью, предлагающей им извинить его за невежество в этих вопросах.