– Вы помните, как звали больную женщину? – спросила Лесли.
– Нет, не припоминаю.
– С женщиной кто-то был… родственник или подруга?
– Ее брат. Мальчик-подросток из ее деревни. Так сказала Тесса, но, учитывая ее состояние, она не показалась мне надежным свидетелем.
– Вы знаете, как звали брата?
– Нет.
– Название деревни?
– Нет.
– Тесса говорила вам, что произошло с этой женщиной?
– Мысли, а соответственно, и слова у нее, по большей части, путались.
– Значит, по меньшей – не путались, – указал Роб. Он нашел удобную позу. Сидел расслабившись. Похоже, в этот день спешить ему было некуда. – И вот когда слова у Тессы не путались, мистер Вудроу, что она говорила вам о больной женщине, которая лежала напротив?
– Что она умирает. Что причина ее болезни, которую Тесса не назвала, в социальных условиях жизни.
– А жила она на гуманитарную помощь?
– Этого Тесса не говорила.
– Кто-нибудь лечил женщину от неназванной болезни?
– Скорее всего. Иначе что ей делать в больнице?
– Лорбир?
– Кто?
– Лорбир, – повторил Роб. – Голландский полукровка. Русые или светлые волосы. Лет пятидесяти пяти. Толстый.
– Я никогда не слышал об этом человеке, – ответил Вудроу. Лицо его оставалось непроницаемым, но желудок начало жечь.
– Вы видели, как кто-нибудь лечил ее?
– Нет.
– Вы знаете, как ее лечили? Чем?
– Нет.
– Вы не видели, чтобы кто-нибудь давал ей таблетку или делал укол?
– Я вам уже сказал: в моем присутствии никто из персонала больницы в палату не заходил.
Поскольку Роб никуда не торопился, он нашел время обдумать ответ Вудроу и следующий вопрос.
– А не из персонала больницы?
– В моем присутствии – нет.
– А вне вашего присутствия?
– Откуда мне это знать?
– От Тессы. Из того, что Тесса говорила вам, когда могла связывать слова в предложения, – объяснил Роб и широко улыбнулся, словно озвучил шутку, которая должна всем поднять настроение. – По словам Тессы, эту больную женщину… чьего младенца она кормила, кто-то лечил? К ней подходили… ее осматривали, ей назначали лечение белые или черные, мужчины или женщины, врачи, медсестры, неврачи, посторонние, непосторонние, санитарки, посетители, простые люди? – Он откинулся на спинку стула, предлагая Вудроу выпутываться.
Тому же оставалось только гадать, что еще им известно, о чем они еще не сказали. Фамилия Лорбир звучала в его голове, как похоронный колокол. Какие еще фамилии бросят они ему в лицо? Как долго он сможет стоять на своем и все отрицать? Что рассказал им Коулридж? Почему отказывается выработать общую линию защиты? Вдруг во всем признался, за его спиной?
– Она что-то говорила о том, что к этой женщине приходили маленькие люди в белых халатах, – с неохотой ответил он. – Я полагал, что она видела их в бреду. Или бредила, когда рассказывала об этом. Я не принял ее слова за чистую монету. – «И вам не следует», – как бы говорил он.
– Зачем белые халаты приходили к ней? Согласно рассказу Тессы. Или, по вашим словам, ее бреду.
– Потому что люди в белых халатах убили ее. В какой-то момент она назвала их обстоятельствами,
– Вудроу решил сказать правду и поднять ее на смех. – Вроде бы она называла их жадными. Они хотели вылечить эту женщину, но не смогли. Все это полная ерунда.
– Вылечить как?
– Об этом не говорилось.
– Тогда каким образом они убили ее?
– Боюсь, ясного ответа я от Тессы не получил.
– Она все это записывала?
– Эту историю? Как?
– Она вела записи? Зачитывала их вам?
– Я вам сказал. Никакого блокнота я не видел.
Роб наклонил голову, словно для того, чтобы взглянуть на Вудроу в другом ракурсе, позволяющем открыть то, что скрывалось за маской.
– Доктор Арнольд Блюм не думает, что эта история – полная ерунда. Он не думает, что Тесса не знала, что говорит. Арнольд считает, что ее слова подкреплены вескими доказательствами. Так, Лес?
Вудроу чувствовал, как кровь отливает от его лица. Однако, как и положено дипломату, он умел держать удар. Не потерял дар речи. И даже изобразил негодование.
– Вы хотите сказать, что нашли Блюма? Это возмутительно!
– То есть вы не хотели, чтобы мы его нашли? – в недоумении осведомился Роб.
– Не надо искажать мои слова. Я хочу сказать, что вы были обязаны поставить посольство в известность, если вам удалось найти Блюма и переговорить с ним.
Но Роб уже качал головой:
– Нет, сэр, мы его не нашли. Хотя и очень хотели. Но мы нашли некоторые его бумаги. Блокноты, отдельные листочки, которые лежали в его квартире. К сожалению, ничего сенсационного. Но есть кое-что любопытное. Копия достаточно жесткого письма, которое доктор отправил в некую компанию, или лабораторию, или больницу на другом конце света. Не так ли, Лес?
– Лежали – это, разумеется, преувеличение, – признала Лесли. – Скорее были спрятаны. Одну пачку бумаг мы нашли на обратной стороне рамы картины, другую – под ванной. Поиски заняли у нас целый день. Во всяком случае, большую его часть, – она лизнула палец и перевернула страницу блокнота.
– А еще они забыли про его автомобиль, – напомнил ей Роб.
– Квартиру разгромили полностью, – согласилась Лесли. – Не пытались хоть что-то сохранить. Кружили все подряд. В Лондоне творится то же самое. Стоит газетам сообщить, что кто-то умер или пропал без вести, как мародеры заявляются в то же утро. Наш отдел, который занимается профилактикой правонарушений, очень этим обеспокоен. Не будете возражать, если мы назовем вам еще пару фамилий, мистер Вудроу?
– Будьте любезны, – ответил тот.
– Ковач, вроде бы венгерка… женщина… молодая, исследователь. Иссиня-черные волосы, длинные ноги… так он написал, не упомянув ее имени.
– Вы бы ее запомнили, – вставил Роб.
– Боюсь, никогда не видел и слышу о ней впервые.