Вновь из головы все вылетело. Ни слова, даже самого банального, не приходило на ум. Он видел себя компьютером, у которого сбились все программы.
О каком заговоре могла идти речь? Убийство случайное. Никто Тессу не заказывал. Кто-то решил отведать тела белой женщины, для Африки — обычное дело.
— Что привело вас в больницу? — услышал он голос Лесли. — Почему вы пошли туда и навестили Тессу после того, как она потеряла ребенка?
— Потому что она меня об этом попросила. Через мужа. Позвала как начальника Джастина.
— Кто еще удостоился приглашения?
— Не знаю.
— Может, Гита?
— Вы говорите про Гиту Пирсон?
— А вы знаете другую?
— Гита Пирсон при нашем разговоре не присутствовала.
— Значит, присутствовали только вы и Тесса, — отчеканила Лесли, что-то записывая в блокнот. — А почему она захотела увидеться с начальником мужа?
— Ее заботило благополучие Джастина, и она хотела удостовериться, что у него все в порядке, — многословием Вудроу сознательно затягивал ответ, чтобы сбить Лесли с ритма: быстрая череда вопросов и ответов могла заставить его сболтнуть лишнее. — Я пытался убедить Джастина взять отпуск, но он предпочел остаться на посту. Приближалась ежегодная конференция министров стран, входящих в КПЭДП, и он хотел как можно лучше подготовить ее. Я все это объяснил Тессе и пообещал приглядывать за ним.
— При ней был ее лэптоп? — вмешался Роб.
— Простите?
— Ну почему вы усложняете нам работу? Был при ней лэптоп? На кровати, на столике, под кроватью? Ее лэптоп. Тесса обожала свой лэптоп. Отправляла электронные письма. Блюму. Гите. Больному ребенку в Италии, за которым когда-то ухаживала, давней подруге в Лондон. Она переписывалась с половиной мира. Был при ней лэптоп?
— Благодарю за столь подробное объяснение. Нет, лэптопа я не видел.
— А как насчет блокнота?
Пауза: он рылся в памяти и облекал ложь в слова.
— Блокнота я тоже не видел.
— Чего еще вы не видели?
Вудроу не счел нужным отвечать. Роб откинулся на спинку стула и вроде бы принялся изучать потолок.
— А как выглядела Тесса? — наконец поинтересовался он.
— Едва ли кто может хорошо выглядеть, родив мертвого ребенка.
— И все-таки.
— Слабой. Растерянной. Депрессивной.
— И вы говорили только о Джастине. Ее любимом муже.
— Насколько я помню, да.
— Сколько вы пробыли у нее?
— Время я не засекал, но думаю, минут двадцать. Мне не хотелось утомлять ее.
— Значит, вы двадцать минут говорили о Джастине. Отрабатывает ли он свою овсянку и все такое.
— Разговор часто прерывался, — ответил Вудроу, краснея. — Когда у человека температура, он обессилен и только что лишился ребенка, трудно ожидать легкой, непринужденной беседы.
— Кто еще присутствовал?
— Я вам уже сказал. Я пришел один.
— Я спрашивал не об этом. Я спрашивал, кто еще присутствовал при вашем разговоре?
— Например?
— Например, тот, кто присутствовал. Медицинская сестра, врач. Еще посетитель, кто-то из ее друзей. Подруга. Друг. Африканец. Например, доктор Арнольд Блюм. Почему я должен все из вас вытягивать, сэр?
Демонстрируя свое раздражение, Роб рассек рукой воздух, перекинул ногу на ногу. Вудроу показал, что вновь роется в памяти: нахмурился, сведя брови к переносице.
— Раз уж вы упомянули об этом, Роб. Вы, конечно, правы. Как-то вылетело из головы. Когда я пришел, там был Блюм. Мы поздоровались, и он покинул палату. Полагаю, наше общение ограничилось двадцатью секундами. Если вам того хочется, двадцатью пятью.
Но наигранная беззаботность Вудроу давалась ему дорогой ценой. Кто сказал Робу о том, что Блюм сидел у ее кровати? И он чувствовал, чувствовал, что этим дело не закончится. Боялся, что придется вспоминать о том, что Портер Коулридж строго-настрого наказал забыть.
— И что, по вашему разумению, там делал Блюм, сэр?
— Он не объяснил, она — тоже. Он врач, не так ли? Помимо прочего.
— А что делала Тесса?
— Лежала на кровати. Что еще она могла делать? — фыркнул он, на мгновение потеряв голову. — Играть в блошки?
Роб вытянул ноги, явно наслаждаясь своими огромными ступнями.
— Не знаю. Что еще она могла делать, Лес? — спросил он свою напарницу. — В блошки она определенно бы играть не стала. Лежа на кровати. Что еще она могла делать, спрашиваем мы себя.