Хотя один из заезжих иностранцев и утверждал, что «выше такого образования вряд ли могло что-нибудь быть в европейских тогдашних училищах», получить ученую степень в коллегии не представлялось возможным, поскольку статуса, равного Краковской или Виленской, она не имела. Более того, в королевстве Польском Киево-Могилянская коллегия находилась на правах пасынка[21]. «Забрало православия», коллегия на протяжении многих лет вынуждена была вести непримиримую борьбу не только за свой статус, но и за свободу вероисповедания.
Время обучения Самуила Ситняновича в Киеве совпало с освободительной войной, которую возглавлял гетман Богдан Хмельницкий. Без сомнения, полочанину запомнилась не только торжественная встреча, которую устроили киевляне победителям[22], но и участие в декламации, подготовленной по такому случаю. Львовянин В. Мясковский, оказавшийся волею случая в Киеве, записал в дневнике: «Весь народ, вышедший из города, вся беднота приветствовала его (Б. Хмельницкого. — Б. К.). Академия приветствовала его речами и восклицаниями, как Моисея». Ничего удивительного в том не было. Гетман Войска Запорожского образование получил в Киевской братской школе и навсегда сохранил привязанность к alma mater. В годину кровавых войн, потрясавших Юго-Западную Россию, он являлся и благодетелем, и покровителем коллегии[23].
«Поистине удивительно, — замечал один из первых бытописателей училища В. Аскоченский, — все вокруг волновалось и кипело, а в стенах богоявленского братства была тишина и спокойствие, да слышался голос педагога…». На самом деле такая идиллия была обманчивой. «Буйные враги веры православной» и «надменные ляхи» вновь ополчились на училище, и только подписанный Б. Хмельницким 7 сентября 1649 года знаменитый Зборовский договор разорвал довлевшие над Малой Русью путы насилия и духовного рабства. Могилянцы наконец-то могли вздохнуть с облегчением.
Польский язык давался Симеону легко. Еще на студенческой скамье он обратился к образу Богородицы, посвятив Ей «Акафист Пресвятой Деве, виршами переложенный в 1648 году мною, Петровским-Ситняновичем». Под заголовком уточнение: «Способ и порядок чтения его обыкновенный». Акафист, как известно, — славословие, или церковная песнь, обращенная к Богу, Деве Марии или святым.
Чувства Симеона неподдельны, искренни, мысль и слова отточены, композиция акафиста выстроена в лучших церковных традициях. Творение Симеона преисполнено гармонии, и даже ссылки на первоисточник[24], Библию, Псалтырь не отягощают текст, а лишь доказывают, что перед нами оригинальный автор, православный христианин, осененный Божественным вдохновением.
Нам остается только сожалеть, что нотная запись «Акафиста» не сохранилась.
В 1649 году, когда обучение в Киево-Могилянской коллегии уже подходило к завершению, Самуил Ситнянович стал свидетелем посещения ее иерусалимским патриархом Паисием. В честь его святейшества звучали здравицы и декламации, студенты высших классов блистали познаниями в премудрости православной. Услышать из уст патриарха похвалу и получить благословение на путь истинный — это ли не высшая награда?
Завершая повествование о годах учебы Самуила Ситняновича в Киево-Могилянской коллегии, мы поведаем о его безграничной увлеченности театром. Студенты-могилянцы вдохновенно лицедействовали в интермедиях, театральных декламациях, соперничали в сочинении виршей, но все это меркло перед таинством подготовки к спектаклю. Поражает изобретательность доморощенных актеров в изготовлении костюмов и декораций, находчивость в поиске сценического решения драмы или комедии, в музыкальном сопровождении спектаклей. Вот где был простор для фантазии!
На сцене чудодействовала великая сила искусства, на ней происходило подлинное творческое преображение и раскрепощение отроков, для многих из которых театр на всю жизнь остался насущным духовным хлебом.
В 1650 году Самуил Ситнянович в звании дидаскала окончил курс обучения в Киево-Могилянских Афинах, не получив ни диплома, ни официального свидетельства. В то время такие документы в коллегии не выдавались никому.
21
В тексте Зборовского договора (1649) говорилось: «Коллегия Киевская должна оставаться на прежних правах, согласно старинным привилегиям». —
23
В число таковых входил и гетман Петр Конашевич-Сагайдачньгй (принял иночество, прах его покоится в земле коллегии). —