Иорвет от его неожиданного заявления, по-видимому, растерялся так, что забыл взбеситься и не сразу смог отыскать слова, должно быть, не представляя, что на такое возможно отвечать. С одной стороны, его только что весьма изящно, между прочим, обозвали уродом и грязной свиньей, а с другой, вроде как даже посочувствовали. Действительно, хлебая в пещере, воняющей главоглазьим дерьмом, суп из ежика пополам с поганками и древесной корой минимум в двадцать ртов на котелок, затруднительно выглядеть сияюще-прекрасным эльфийским принцем.
- А ты сноб, Вернон Роше! – тем не менее бросил он, кривя губы не столько в насмешке, сколько скрывая очередную волну боли от неловкого движения.
Вернон слегка нахмурился, наблюдая за ним: надо бы все-таки позвать в помощь ведьмака и перевязать эльфу хотя бы ребра. Повязки так и так придется накладывать, иначе рубашка рискует натереть едва поджившие рубцы и присохнуть к ранам.
- Сегодня всех почему-то чрезвычайно волнуют мои моральные парадигмы! – беззлобно фыркнул изрядно притомившийся за долгий день Роше, разбавляя алкоголем содержимое небольшого пузырька, разболтал. – Тебе, конечно, вино было бы лучше… Говорят, в Туссенте им даже лечат на полном серьезе, причем от всего... Но – чего нет, того нет. Пей.
Он приблизился и остановился над эльфом, протягивая ему питье.
- И что это? – скептически выгнул бровь Иорвет, с подозрением разглядывая пузырек.
- Понятия не имею, – дернул плечом Вернон. – Но Геральт пообещал, что не загнешься, и регенерация пойдет быстрее.
Иорвет многозначительно хмыкнул, однако безропотно принял флакон с эликсиром, проглотив содержимое залпом. И в этот момент Роше разобрался, что и почему его настораживало: отчего вполне оживший скоя*таэль вдруг ведет себя так спокойно и покладисто. Да чтобы Иорвет смолчал? Скорее Бьянка выйдет замуж, ага, за краснолюда! Судя по зловредному огоньку в зеленом глазу, эльф, разумеется, ни на гран не поверил своему давнему противнику, хитрая сволочь просто тщательно копит силы, выжидая какой-нибудь удобный момент и наверняка надеясь на своих «белок». От этого почему-то было самым нелепым образом досадно и даже немного обидно, – уж слово свое Вернон Роше держал всегда.
Зато стоило бы кое-что прояснить. Глядя, как Иорвет скрючившись пытается отдышаться, осторожно прижимая локти к бокам, Вернон невозмутимо вернулся за стол и к началу их разговора:
- Что до снобизма, – неважно, где ты, в бою или на балу, у тех, кто выше по праву рождения, всегда будут и лучшие места, и лучшее платье. Я реалист. И практик, Иорвет. Поэтому вообще-то я думал о том, зачем ты с «белками» рвешься в Верген. Неужто Старый Лис совсем потерял нюх, и ты в самом деле надеешься под крылышком у этой драконьей девственницы построить свою Дол Блатанну?
При столь небрежном упоминании Саскии, эльф заметно напрягся, но дальнейшего развития тема драконов не получила. Роше с искренним любопытством ждал ответа на свой вопрос, и тут пришел его черед удивляться.
Иорвет наконец смог распрямиться и устроиться так, чтобы ничего не тревожить, а заодно смотреть командиру «Полосок» в глаза прямо.
- Дол Блатанна? – протянул он с воистину безграничным презрением, откинувшись затылком к шершавой стене. И вдруг без перехода устало сказал. – Нет, Вернон Роше, моим бойцам не нужен красивый склеп, им нужен теплый дом. В этом ты прав.
- Дом, – тихо проговорил Вернон соглашаясь, – всем нужен дом… Только как это сочетается с тем, что ты сам убивал своих оседлых сородичей?
- Я убивал предателей, – едва ли не с лязгом отчеканил Иорвет, бешено раздувая ноздри и напружинившись всем телом, как лесной кот перед броском. И ударил сам, так же наотмашь, не жалея. – А ты? Поговорим об убийствах, Темерский Пес? Я слышал не только о твоем участии в усмирении Махакама, но и о других зачистках. Скольких убил ты?
Он неприятно оскалился в издевательской ухмылке.
- Я служу своей стране и королю, – жестко отрезал Роше, в глубине карих глаз не дрогнуло ни тени.
В ответ Иорвет внезапно беззвучно рассмеялся, стараясь беречь ребра, и демонстративно поаплодировал.
- Наконец-таки! Вот и вся разница между нами, Роше, – я убиваю тех, кого считаю нужным, ради своей цели, ты – тех, на кого тебе укажут, во имя твоих убеждений. Так ли уж она велика, эта пресловутая разница? Ты такой же убийца и мясник, каким dh*oine называют меня, Роше.
- Всегда удивлялся твоей безрассудной наглости, «белка», – не менее колко огрызнулся Вернон. – Ты когда-нибудь хотя бы задумывался о том, чтобы попридержать свой болтливый язык? Я ведь в любой момент могу и передумать, и повесить тебя без всяких затей на ближайшей подходящей рее?
Что значит опыт! Иорвету все же удалось выбить его из равновесия, притом, как обычно, не особо утруждаясь.
- Нет, ты этого не сделаешь, Роше, – было заметно, что эльфу все труднее вести разговор. Эликсир начал действовать и его отчетливо потряхивало, а голос звучал глуше и невнятнее.
- И что мне может помешать? – Вернон мгновенно остыл, но не упустил случая поставить противника на место.
Впрочем, Иорвет тоже не отказался от намерения оставить последнее слово за собой:
- Ты сам, – он даже слегка улыбнулся не без снисходительности. – Ты знаешь, что я прав, просто не хочешь себе в этом признаваться. А если за слова ты меня повесишь, dh*oine, то тем самым согласишься со мной и более того, признаешь, что тебя это сильно задело!
Вернон поднялся и навис над эльфом, почти вплотную приблизившись к изуродованному лицу. Веско подтвердил:
- Не повешу. Но не поэтому.
Пару секунд они сверлили друг друга опасными взглядами, после чего Вернон так же сдержанно выпрямился и направился к двери.
- Почему, Роше? – донеслось едва различимое, стоило ему отвернуться.
- Не люблю напрасной возни.
====== 6. ======
Что ж, это называется, за что боролись, на то и напоролись. Хотел ожившего, боевого и нахального Иорвета? Получил, зря переживал. А ведь впрямь переживал и беспокоился за остроухую заразу! Было до одури страшно увидеть на его лице то загнанное, сломленное выражение, которое обычно отличает жертв… Казалось, что тогда Вернон сам утратит что-то необычайно важное и значимое, потеряв навсегда и часть себя, не меньше!
Однако упрямая «белка» однозначно не собирался заламывать лапки, оплакивая поруганную честь, а вместо этого вполне бойко препирался со старинным противником. И оттого сейчас в груди у командира «Полосок» бурлила причудливая смесь самых противоречивых чувств: гневная досада мешалась с воодушевлением. Одновременно он чувствовал себя уязвленным, без причины гнусно оскорбленным сучьим выродком, и в то же время испытывал нездоровый энтузиазм, упоение от привычного противостояния и практически противоестественное удовлетворение. Пререкающийся Иорвет восхитительнейшим образом действовал на нервы, бесил, будоражил. И это было хорошо, правильно. Освежающе, как, мать его, горный ручеек, если выражаться в духе мастера поэзии Лютика!
Вернон не замечал, что даже чуточку улыбается. Впрочем, – вдруг подумалось, – а ведь иначе и быть не могло. Чтобы Иорвет выдал себя, раскрылся перед врагом, позволив увидеть свою уязвимость, стыд, угнетенность, бессилие? Разумеется, нет, он слишком для этого умен, и ты дал ему достаточно времени для передышки. Да и скверного опыта одноглазому не занимать, – такие места, как Диллинген, Дракенборг или Ущелье Гидры даром не проходят и трепетные фиалки там не выживают.
Собственно, никто не выживает. А этот не только выжил, но и потащил за собой остальных. До сих пор тащит. Такого не проймешь позором и болью, чего-то похожего он уже, должно быть, накушался вдосталь, причем не только от ненавистных dh*oine… Например, милсдарыня Финдабаир смачно отметилась в судьбе борцов за свободу, ясно, отчего Иорвета едва не выворачивает при упоминании Дол Блатанны.