Спотыкаясь и поскальзываясь на крупных камнях, дрожа на пронизывающем ветре с моря, Томас как наяву видел Абигейл, которая карабкалась к нему, держа в руках водоросли и моллюски. Щеки у нее разрумянились, а глаза победно сияли.
«Посмотри, дядя Томас, посмотри! Как ты думаешь, я найду русалку?»
«Ищи, — отвечал он, — как знать, может, и найдешь».
«Пойду покажу папе».
Вскоре Томас увидел, как Джон Вайтейкер сердито подошел к кромке скалы и швырнул сокровища маленькой Абигейл как можно дальше в море, а Сара взяла ее, всхлипывающую, за руку и повела в дом, чтобы вымыть ее и переодеть в чистое платье. По пути она объяснила, что русалок не бывает.
С той поры минуло более полувека, но Томасу помнилось это яснее, чем то, что случилось в прошлом году.
Нгуен Ким, который шел за Томасом по скалам, приказал ему остановиться. Томас был рад подчиниться. Где-то он вычитал, что ноги с годами подводят в первую очередь. Это прогулка по крутой тропинке вниз, к морю, как нельзя лучше подтверждала такую теорию.
Они вышли на относительно ровное место, покрытое валунами, которые со всех сторон были облеплены острыми ракушками. Между валунами после отлива остались лужицы. Из дома это место увидеть было нельзя. Прилив накатывал высокими, пенными бурунами, поскольку собиралась буря. Томас, казалось, уже чувствовал брызги, попадавшие на лицо. Интересно, подумал он, Абигейл замышляет свои планы в соответствии с погодой, или близящийся шторм — это еще одно счастливое, но случайное совпадение?
Он обернулся. Ким указал на один из валунов.
— Садись, — сказал он.
— Ракушки острые, — возразил Томас.
Ким ухмыльнулся:
— Нормально.
Вьетнамец, телохранитель Абигейл, встретил Томаса на лужайке перед особняком и без лишних слов продемонстрировал пистолет, заткнутый за поясной ремень. Он повел Томаса вниз по скалам.
Томас надеялся, что ублюдок споткнется и случайным выстрелом ему оторвет яйца.
Томас все-таки сел. Ракушки впились в задницу, но это было ничего. Во всяком случае, предпочтительней пули в затылок, которой, впрочем, тоже долго ждать не придется.
— Я так понимаю, что Абигейл не желает марать гостиную моей кровью, — прокомментировал ситуацию Томас.
Ничего не ответив, Ким разматывал длинную веревку, которую он извлек из кармана.
Томас стиснул челюсти, чтобы зубы не стучали один о другой, но все напрасно: холод пронизывал до костей.
— Зачем веревка? Абигейл боится, что я вернусь в ее дом привидением?
— Руки, — скомандовал Ким.
— Ты деловой парень, да?
— Руки.
Томас со вздохом покорно скрестил руки за спиной, и Ким немедленно обмотал веревкой его запястья. То же движение он повторил и с лодыжками. Узлы были такие крепкие, что и без того слабая циркуляция крови в конечностях Томаса прекратилась совсем. Он всегда боялся ампутации, а сейчас пожалел, что раньше ему не отрезали руки-ноги. В данной ситуации это оказалось бы большим преимуществом.
— Ты всегда был мерзавцем, каких мало, — мягко проговорил Томас.
Ким метнул на него быстрый, недобрый взгляд.
— Я был таким, чтобы выжить.
— Позвольте спросить, — сказал Томас, не дрогнув под взглядом вьетнамца, — так ли уж важно, выживет ли такая скотина, как ты?
— Готовься к смерти, старик.
Томас с отвращением посмотрел на Кима.
— Я должен был умереть еще двадцать шесть лет тому назад, не так ли?
Ким молча затянул последние узлы и встал во весь рост.
— Нгуен Ким, — повторил Томас, словно до сих пор сомневался, тот ли это вьетнамец. — Ты ведь был другом Куанг Тая?
— Я был знаком с ним.
— А ты знаешь, что подписал ему смертный приговор, когда по приказу Абигейл связался с партизанами Вьет-Конга? — Томас не сводил глаз с Нгуен Кима. — Ведь это ты сделал. Тай доверял тебе. Он сообщил тебе о моем маршруте, а ты, храбрец, рассказал все партизанам.
Ким оставался бесстрастным.
— Я делал свое дело.
— Из-за таких, как ты, твоя родина лишилась надежд на будущее.
— У моей родины никогда не было надежд на будущее, — парировал Ким.
— Нет, — насмешливо проговорил Томас, — надежда была.
— На живот.
Томас с пренебрежительной улыбкой попытался слезть с валуна, но Киму показалось, что он делает это недостаточно быстро. Тогда он схватил старика и швырнул на большой плоский камень. Томас больно ударился щекой об острые ракушки.
— Ты утонешь, старик, — прошептал Ким, обдав ухо Томаса жарким дыханием.