Состояние Томаса и Май было гораздо хуже.
— Джед… — сказала Ребекка, покусывая губы. Она боялась спросить прямо.
Джед понял без слов.
— Он жив.
— Мы должны скорее отогреть их, — сказала Ребекка.
Джед угрюмо кивнул. Достав из кармана складной нож, он перерезал веревки и посмотрел на Квентина.
— Боюсь, он нам не помощник. Ты сможешь донести Май?
Ребекка была бы рада, но она знала, что силы ее исчерпаны. С ребрами было что-то ужасное. Она думала не о себе, а о том, что по дороге может уронить девочку.
Не сказав ни слова, Квентин взял у Джеда нож и полез на камень, где был Жан-Поль и Май. Джед взвалил Томаса на плечи и, прежде чем двинуться с места, проверил, насколько устойчиво он держится на ногах.
— Ребби, я скоро вернусь за тобой.
Она усмехнулась и с выражением муки на лице медленно поднялась и сказала:
— Покуда я еще умею ходить, никому не позволю нести меня, даже тебе, Джед Слоан! — Со слабой улыбкой она добавила: — Прошу, иди, не жди меня.
Квентин позвонил в полицию и вызвал скорую помощь. Он же нашел одеяла, пока Джед и Ребекка снимали с Май и с Томаса изодранную, набрякшую одежду. Первым делом их укутали в одеяла, оставив порезы и синяки на потом. Джед держал на руках находившуюся без сознания Май и старался отогреть ее теплом своего дыхания.
— Ничего не должно измениться, Джед, — сказал Квентин. — Ей не надо знать, кто ее настоящий отец.
— Нет, я не могу скрывать правду. Только сначала надо вернуть ее к жизни. Теперь… Теперь нет причин хранить тайну.
— Я не буду пытаться забрать ее у тебя.
— Вот и хорошо, поскольку я все равно не позволил бы тебе сделать это.
— Но… Но я хотел бы иногда видеться с ней, Джед. Больше ничего. Ведь она — дочь моего кузена, верно? — Квентин посмотрел на Май. — Она поправится, вот увидишь.
Прежде чем идти в дом, Ребекка задержалась и подошла к Жану-Полю Жерару, но тот прогнал ее.
— Со мной все в порядке. Позаботься о Томасе.
Однако она не могла сделать для деда больше, чем уже сделали Квентин и Джед. Поэтому она взяла одеяло и аптечку и вновь пошла на берег. Чтобы снять боль в ребрах, она приняла аспирин. На первое время достаточно.
Дождь перестал, и прилив уже начал отступать. Ребекка подошла к черному камню, где остался Жан-Поль.
Его там не было.
Ребекка огляделась по сторонам, осмотрела ближайшие валуны, но нигде не было никаких признаков присутствия француза. Мог ли он уйти далеко в его состоянии? Расстроившись, она возвратилась в дом; о том, что Жан-Поль утонул, не хотелось думать. Не таков он, чтобы так просто сдаваться: вся его жизнь прошла в вечной борьбе со смертью;
У особняка стояли машины полиции и скорой помощи. Ребекка возмутилась, когда Джед попросил медиков заняться ею, но те не приняли никаких возражений, положили ее на носилки и погрузили в машину, и только тогда Ребекка заметила отсутствие пикапа на том месте, где Жан-Поль припарковал его.
Она улыбнулась. Отчаянный француз украл у нее грузовичок.
Глава 39
Небо восхищало бесподобной средиземноморской синевой, сад, окружавший каменный сельский дом, был в полном цвету и являл собой буйство розового, желтого и красного. Абигейл, выйдя на террасу, наслаждалась ароматом. Она будет скучать по этому дивному старому дому, но иногда приходится приносить жертвы, тем более что в конце концов все, может быть, и образуется. Абигейл уже телеграфировала Квентину, что она отбыла во Францию в состоянии глубочайшего потрясения, будучи не в силах постигнуть все предъявленные ей обвинения. Она обещала бороться за свое доброе имя. В том, что на Ривьеру она вылетела немного раньше обычного, никто не должен усмотреть ничего подозрительного. Томас Блэкберн и Май Слоан находились в критическом состоянии после переохлаждения и сильных ушибов. Они пока не могли дать свою версию случившегося в окрестностях ее дома на взморье в Марблхеде. Жан-Поль Жерар бесследно исчез. Полагали, что он утонул. Тело Кима выбросило на берег.
Джед Слоан и Ребекка Блэкберн выпутались из этой истории невредимыми. Они всегда выйдут сухими из воды.
У Абигейл брезжил план, согласно которому она могла бы во всем обвинить своего покойного телохранителя-вьетнамца, даже свой приказ связать Май и Томаса. Я должна была так поступить, иначе он убил бы меня!
Да уж, подумала она, легенда нуждается в доработке, но некоторые перспективы имеются.
Тем временем она всерьез рассматривала то, что заготовила на крайний случай. Тридцать лет назад — когда она распрощалась с маской Кота — Абигейл открыла для себя счет в швейцарском банке и приобрела шале в Альпах, причем на вымышленное имя. Удалившись туда, она забудет обо всем: о Бостоне, компании «Вайтейкер и Рид», о Квентине. В свои шестьдесят она начнет совершенно новую жизнь. Это будет непросто. И Томас Блэкберн наконец-то признает, что и ей приходилось страдать. Впрочем, у него не будет возможности высказать ей это.