Глава 1: Канун дня всех святых.
Пролог.
Прошло уже более тысячи лет с тех пор, как он отчаялся ждать, что хоть одна из присланных ему в качестве ежегодного подношения молодых девушек окажется той самой, что способна унять его боль и освободить его от тяжкого бремени. Каждый год, в канун дня всех святых, на границах его владений образовывалась червоточина (или как ее еще называют кротовая нора) через которую в его мир, находящийся в области того же пространства, что и мир людей, попадали жертвы, приносимые людьми. Бывало и так, что в один день в замок прибывало сразу несколько женщин и ему долго приходилось ломать голову над тем, как их использовать.
Первые пару сотен лет князь тешил свое самолюбие созданием из этих жертв первосортного гарема. Неугодных себе девушек он милостиво передавал на попечение своих приближенных, и в таком случае, их дальнейшая судьба была ему безразлична. Но не стоит наивно полагать, что его хоть малость заботила судьба содержавшихся в гареме девушек. Он был уже не в том возрасте, чтобы интересоваться человеческой плотью и кровью. Впрочем, от крови он отказывался не так часто, как от плотских утех. Осознав, что за тысячи лет через его руки прошли миллионы смертных, но не одна из них не оказалась той самой, кого он искал, он вконец отчаялся и ожесточился ко всем. Большинство вновь Прибывших тут же отправлялись за пределы его владений, где могли несколько лет прожить, зарабатывая на жизнь своим телом. К счастью, никто из Прибывших не мог прожить в этом мире более двух лет. Местный воздух, а так же климат были не приспособлены для людей, поэтому те вскоре погибали довольно таки мучительной смертью. Более того, демоны, принадлежащие к высшим кастам, и вовсе не могли развлекаться со смертными девицами, не убив тех в момент оргазма.
В последние годы, он стал более жестоким и холодным, даже к своим приближенным, и все же его авторитет был непререкаем. Он был справедливым правителем, а потому все беспрекословно ему повиновались. Хоть он и был жесток, подданные любили его и уважали, а так же, разумеется, боялись (ведь великий правитель всегда вселяет трепет и благоговение).
Сегодня, как и в каждый канун дня всех святых, Валентин был намного мрачнее, чем в любой другой день, его глаза метали молнии в незадачливую свиту, он то и дело хмурился и едва ли не рычал на каждого, кто смел к нему приблизиться. Ходя по тронному залу взад и вперед, словно разъяренный лев, обходящий свою территорию, он сжимал кулаки столь сильно, что костяшки его пальцев побелели. В дверь робко постучали, вскинув голову, Валентин сделал едва уловимый жест рукой, и огромные резные каменные двери отварились.
На пороге с невозмутимым выражением лица стоял красивый высокий юноша с золотистыми волосами.
- Я же сказал, что меня не волнует ни одна из тех девок, что сюда забросит. Оставьте ее там, куда она свалилась, - лениво протянул он не без толики ярости в приятном бархатистом баритоне.
- Мессир, ситуация довольно обычная, и все же в этот раз не удастся так просто закрыть глаза на Прибывшую, - голос юноши прозвучал спокойно. Валентин бросил на слугу заинтригованный взгляд. – Дело в том, что если мы оставим ее там, где она очнулась, это доставит нам массу проблем. Горничная, убиравшая ваши покои, обнаружила девушку в вашей постели, где она и прибывает в данный момент.
Брови Валентина стремительно ползли вверх по мере течения рассказа Самаэля, и теперь изогнулись под совсем немыслимым углом.
- Ты, верно, шутишь, никто из Прибывших еще не оказывался внутри моего замка. Они всегда появлялись лишь на границах моих владений. На территории замка просто не может открыться червоточина, к тому же, без моего ведома.
- Сожалею, мессир, но все именно так как я и говорил, девушка, в самом деле, находится в ваших покоях, - Самаэль извиняясь за плохие вести низко поклонился.
Валентин растворился в воздухе, а спустя долю секунды уже материализовался в своих покоях расположенных в самой высокой башне огромного старинного замка. С легким любопытством, он отдернул полог кровати, и взглянул на девушку, лежащую на черных шелковых простынях. Выглядела она на удивление странно, описывая незнакомку, стоило начать с того, что вся она была абсолютно мокрой, к тому же истекала кровью. Длинные алые волосы, столь насыщенного цвета, что один их вид вызывал в Валентине жажду, были столь длинными и густыми, что занимали собой все пространство кровати. Они доходили девушке до пят, и Валентину сразу пришло в голову, что с подобной прической ходить должно быть просто невозможно. Он не раз слышал о том, что люди в погоне за индивидуальностью красят волосы, но и подумать не мог, что можно окрасить такую массу волос. Подобная процедура должна была бы длиться не менее пары суток. Впрочем, пушистые красные ресницы, а так же тонкие и выразительные красные брови говорили о том, что цвет волос девушки, скорее всего – натуральный. Цвет ее кожи, в полумраке, царившем в башне казался почти прозрачным, очень бледным, словно тонкий фарфор. Валентин щелкнул пальцами, зажигая в камине огонь, чтобы лучше рассмотреть тонкие выразительные черты лица девушки. Маленький, аккуратный, вздернутый вверх носик и красивые пухлые губы показались ему невероятно привлекательным сочетанием.