Выбрать главу

«Конта богат и обласкан монархом! Он первый военный советник Гальбо. Что нам до его внешности? Разве ты не хочешь стать герцогиней, Вероника? Все в городе знают — каждый большой праздник ты украшаешь алтарь в часовне Снегирей цветами или сосновыми ветками, часто молишь у Запрещенных богов удачи нашему господину. Кто, как не ты достойна стать его верной спутницей?»

«Имя Конты де Маликора звучит, словно легенда о доблести. Я легко отдала бы за него жизнь, но стать супругой… нет, нет — это невозможно даже представить! А вдруг он окажется совсем другим? Вдруг он изменился за долгие годы, и я не смогу его уважать, стоя так же близко, как к вам сейчас. Я не боюсь его вида, пусть даже он будет стар и уродлив, я полюбила бы его за доброе сердце, но если его поступки меня оттолкнут… Если его не зря прозвали Бесердечным… О, это было бы самое страшное!

Нет, Ваша Милость, я не стану притворяться и жалобно щебетать, как птичка в когтистых лапах кота. И не верю, что для Терезы будет лучше в столице среди надменных вельмож. Ваше стремление сделать ее королевой порой граничит с безумием!».

«Остановись, вздорная девчонка! Ты осмелилась перечить отцу!»

«Я узнала о вас всего две зимы назад. Но матушка утверждала, что вы были храбрым солдатом и остались на поле сражения. Благодарю, что подарили мне дружбу с Терезой! Будь я уверена, что она жаждет очаровать принца, сбежала бы из Тарлинга вместе с ней и помогла добраться до трона. Но Тереза хочет изучать медицину, при том даже за порог вашего дома ступить не может, слуги не спускают с нее глаз, словно она белочка в золотой клетке и сорит изумрудами».

«Не смей больше носить ей книги о путешествиях и единорогах, покорных лишь невинным девам. Иначе вовсе запрещу видеться с сестрой! Поверь, дочь моя, я хочу для вас лишь наилучшего… Мне самому тягостен будет запрет, но ты не оставляешь выбора».

— Как прикажете, господин барон! Но в разлуке мы обе погибнем. И это будет на вашей совести.

Вероника не заметила, что произнесла последние слова вслух, едва не наткнувшись на высокого мужчину, идущего ей навстречу и не думавшего посторониться. Знакомый хрипловатый голос насмешливо произнес:

— Похоже, вы всегда так задумчивы по утрам. Вам следует обзавестись надежным провожатым, Вероника… Я издали заметил тебя.

Она вскинула голову и снова увидела перед собой темные, почти черные глаза, в глубине которых таилась давняя боль. Мрачный рыцарь на сей раз не прятал лицо за куском темной ткани, видно, надеялся, что в эту пору на улице будет немного людей, но сама она узнала бы его и в толпе — по одной лишь статной фигуре и богатому одеянию нездешнего покроя.

Повинуясь порыву отчаянной смелости, Вероника решительно произнесла:

— Вы же знакомы с герцогом? Скажите прямо, он хороший человек?

Рыцарь чуть нахмурился и сразу же стал серьезным.

— Смотря для кого, Вероника. Похоже, ты боишься обмануться в своем герое.

— Боюсь — это правда, — быстро согласилась она. — Я с малых лет люблю сказки, а жизнь порой гораздо печальнее и страшней. Но я умею различать свет от тьмы, меня не так-то просто запутать.

— Так, может, именно герцогу следует бояться разочаровать тебя.

— Право, ваши слова очень чудны! По сравнению с ним я серая птичка — коноплянка. Что господину до моих забот…

Она даже не отшатнулась, когда рыцарь осторожно взял ее за плечи и наклонился ближе, словно желая придать особый вес своим словам.

— Ты — капелька крови Тарлинга. Частичка города, где осталось его раненое сердце. Ты — дитя земли, за которую он был готов умереть. Будь уверена, ты очень дорога ему, Вероника.

Не дослушав, пораженная внезапной догадкой, она громко воскликнула:

— Вы были там, верно? Вы сами видели, что стало со Снегирями? Если так, не нужно прятать шрамы, вы могли бы гордиться ими… пусть позор ляжет на тех, кто с вами такое сотворил!

Едва вымолвив последние слова, Вероника в страхе зажмурилась, потому что лицо мужчины исказила гримаса досады.

— Умоляю простить! Я не желала нанести вам обиду, я только хотела сказать…

— Я услышал довольно!

— Вы не сердитесь? Моя прямота могла показаться вам оскорбительной.

«Что же со мной такое, я сейчас будто читаю наизусть признание госпожи Блюмквель в сцене на балконе из романа ссыльного барона де Моне… Зачем мне хочется выглядеть перед ним благородной дамой, напрасно… неловко…».

Отчего-то вдруг ей стал необычайно важно его доброе мнение о ней, но рыцарь холодно проговорил:

— Ты же спешишь домой? И раз теперь мы соседи, нам в одну сторону. Держись за мою руку, чтобы не поскользнуться. Хочу побыстрее доставить тебя старушке Марлен.