– Так мы еще не летим на море, – с нежной иронией в голосе возмутилась мама. – Да и не скоро теперь полетим.
– Ну я всё равно соберу вещи, а то вдруг мы забудем потом.
– Хорошо, – согласилась мама с улыбкой. – Но только давай вот эту кофту и эти шорты не будем брать, да и джемпер такой тёплый нам не пригодится. Лучше давай вот это и вот это возьмём.
Ника нисколько и не сомневалась, что мама не откажет ей в такой увлекательной игре. Они продолжили вместе, что-то добавляя, а что-то извлекая, совсем как накануне былой поездки, когда всё проходило взаправду. Но ведь тогда Яну больше волновало не содержимое чемодана, а как перенесёт полёт её малютка, не будет ли у неё болеть в ушках, сможет ли она поспать на высоте десять тысяч метров, и, в конце концов, не вынесет ли ей мозг за шесть часов полёта. А потом у неё возникло чувство невесомости в груди перед сном до отлёта; и оно не отпускало во время прохождения таможенного контроля, комнаты ожидания, выезда на взлётную полосу. В самолёте Ника смотрела в иллюминатор и забавлялась мелкими деревьями и домиками, словно те были игрушечные. Но самое заманчивое поджидало впереди – раздача обеда. Дома эти пластиковые контейнеры и скудные порции совсем бы не вызвали интереса. Но в самолёте, для ребёнка, это – праздник.
Конечно, в планах было всем вместе отправиться на море. Но у папы давно отшибло интерес к семейной жизни. Только вот ребёнку этого не объяснить, как и те вещи, что нужно пить молоко, спать днём и слушаться взрослых.
Чемодан был полон. Ника захотела взять с собой ещё и игрушки. Тогда Яна нашла дополнительную сумку, которую они когда-то использовали для пикников и уикендов. Спустя несколько минут две ноши были готовы к путешествию.
– Давай сразу обсудим план отдыха, – сказала Яна, входя в образ. – Первым делом заселяемся в номер гостиницы.
– Потом я поглажу все вещи, – подхватила Ника. – И сразу пойдём купаться.
– Только перед пляжем покушаем, а потом и водные процедуры, и на мини-диско, и по магазинам, и по экскурсиям, и...
Неожиданно Ника вскочила и начала рыться в полках. На полу стали появляться новые вещи.
– Что ты ищешь? – спросила мама.
– Папины вещи. Я хочу, чтоб на этот раз он с нами полетел на море.
– Но ты же знаешь, что папиных вещей здесь больше нет. Папа уже не живет с нами.
– Есть, я видела, – не унималась Ника.
– Ну хорошо, давай посмотрим.
И правда. Две футболки и шорты всё ещё лежали в шкафу. Наверное, это были единственные личные вещи папы, которые остались в доме. Да и то, они были стары и он давно уже их не носил.
– Я же говорила, что есть, я же говорила! – обрадовалась девочка. – Я хочу показать папе море, показать, как я умею глубоко заходить. Когда мы гуляли с ним, я говорила ему, что мы все вместе поедем на море. Мама, папа и я.
Невыносимая тяжесть в груди вдруг появилась у Яны. Она обняла малютку и тихо заплакала. Слезы давно уже просились наружу, и, ухватившись за случай, побежали ручьём.
Воспроизведя столь душераздирающую сцену, на минутку Яна даже не поверила, что прошёл целый год, ведь всё это казалось ей позавчерашним днём. А теперешнее утро, после бессонной ночи, было настоящей пыткой. Вдобавок у неё появилась хандра, а она так надеялась растворить паршивое настроение обыкновенным сном. Днём ранее её мысли заполнял Стас, как бы упорно она ни пыталась прогнать его из головы. И только позже Яна поняла, что одну печаль заменила другой – оказавшись на старом месте, она всего лишь нашла старые воспоминания.
Со Стасом она планировала будущее, но его отвратительная вспыльчивость, словно на корню отсекла всё её доверие. Яна посчитала его ненадёжным, и легко допустила ту мысль, что они, возможно, тоже расстанутся в итоге. Ну а зачем подвергать маленького ребёнка ещё одному психологическому испытанию. Хватило и первого сбежавшего папы. Но работа была проделана, и результат оказался положительным. Как ни опасалась Яна, девочка всё равно успела привыкнуть к новому человеку.
– Мы больше не будем ездить к Стасу? – спросила как-то Ника во время завтрака.
– К сожалению нет, солнышко, – ответила Яна. – А Чего это ты о нём заговорила?
– Просто так. Ты всё ещё сердишься на него?
– Нет, что ты. Просто он большая загадка для меня. И мне надоело искать в нём ответы.
– Он какой-то грустный иногда.
– Согласна. Но послушай, Ника, об этом дяде лучше забыть.
– Хорошо, мама, я уже забыла.
Только вот дядя никак не мог забыть их. День за днём он переживал один и тот же эпизод, не в силах что-то исправить. Неоднократно он придумывал другую альтернативу своей реакции на увиденное тем вечером. Но что толку было мусолить рану, время-то всё равно не повернуть.