Альберт рассмеялся, собственно кличка Ворон за ним закрепилась не просто так, и не из-за фамилии, а из-за странного смеха, похожего на карканье ворон. Михаил скривился, как тогда, так и сейчас он не мог его выносить.
Во внезапной тишине голос Альберта прозвучал как лезвие.
— Миша, я подумаю, как тебе можно помочь, пока на рожон не лезь, дам тебе знать о встрече.
Слова как приговор, но он пообещал подумать, а это было уже что-то.
Альберт молчал почти две недели. Две мучительно долгие недели. Михаил пытался вести обычную жизнь, но получало откровенно плохо.
Когда тебя раз припугнули, вряд ли не будешь оборачиваться!
Осознанно он минимизировал встречи со своими близкими. Если что-то пойдет не так, то он не утащит за собой никого.
От этих мыслей каждый раз сжималось сердце. Вероника словно чувствовала его внутреннее состояние, но не обостряла неуместными вопросами. Она была так молода, но мудрость воистину не зависит от возраста. Его мысли, и сердце беспрестанно возвращались к ней, словно она была магнитом.
К тому моменту когда Альберт вышел с ним на связь и назначил встречу в одном из загородных клубов Москвы, у Михаила в голове сложился вполне себе годный план действий на случай отказа со стороны Альберта.
Приехав туда, Астахов удивился, клуб был снят полностью.
Не уже ли Ворон так перестраховывается? Однако все оказалось куда проще. Его жена праздновала день рождения. В зале звучали современная музыка, снова официанты, женщины перешептывались в стайках. Пары танцевали. Светское мероприятие высшего уровня.
Охрана пропустила его без проблем, мало того, сопроводила в отдаленный кабинет, куда не доходили столь активные звуки.
В кабинете пахло алкоголем и сигаретами, воздух был настолько прокурен, что поначалу защипало в глазах. Да, Альберт много курил, но никогда не напивался.
— Здравствуй Миша, садись, — Альберт указал на кресло, что стояло неподалеку.
— И тебе не хворать, — хмуро отозвался Миша, садясь на предложенное место. — Не слишком ли, устраивать подобные встречи в местах, которые контролирует Богучарский?
— Не это место, — сухо прокаркал бывший босс.— Да и Вадима в городе нет.
— Ты много о нем знаешь, — Миша саркастично заметил. Чуть изогнув бровь.
А что если Альберт на стороне Богучарского? Что если он сам пришел в лапы к врагу?
— Не переживай, просто в свите Ярослава у меня есть свой человечек. Это полезно, знаешь ли. Но давай к делу. Я обдумал твои слова, пообщался с нужными людьми, тихо конечно, максимально скрытно. И вот, что я тебе скажу. Миша, ты можешь спастись, если только уедешь из Москвы навсегда. Скажу тебе прямо, действия Богучарского многим не по нраву, и есть люди, которые хотели бы ослабить его влияние. Отдать ему столь прибыльный, раскрученный бизнес, значит дать ему все козыри, этого мы допустить ни как не можем.
— Стоп! — Михаил выпрямил спину. — Ты что за игры у меня за спиной собрался крутить?
— Никаких игр Миша, все эти годы я присматривал за тобой, и именно такой человек как ты нужен мне в команду. Я решу твои проблемы, но ты уедешь из Москвы и будешь работать на меня.
— Поясни, — Миша устало выдохнул, как ему это все надоело. Все что-то хотят от него.
— Я устал от Москвы, тут с каждым годом становится все сложнее и сложнее вести бизнес. И я решил смотать тут удочки. Переезжаю.
— Куда?
— В Сочи, на Красной Поляне я открываю легальное казино, так сказать ухожу из тени. И мне нужны там толковые люди, а ты именно такой. Ты знаешь нашу «кухню», и заметь, я не прошу тебя снова становиться к столу. Предлагаю тебе стать там управляющим, наладить там бизнес, в отплату за помощь, что я тебе окажу.
— Слишком хорошо выглядит? Где подвох?
— А тебе мало того, что лишишься Эталона? Какой еще подвох ты ждешь?
— Я может, и лишусь бизнеса, но и Вадим его не получит. Не в этой жизни, — спокойно и очень уверенно проговорил Астахов. Да, у него был свой собственный план. — И почему ты думаешь, что он попытается достать меня там?
— Миша, если ты будешь работать на меня, то можешь про него забыть, он тебя не тронет. Поверь мне, там работают другие люди, которых не так то просто к чему, то склонить. Я почти год получал у них разрешение открыть казино, столько денег вгрохал! — недовольно пробурчал Воронов.
Слова Альберта и обнадеживали и вгоняли в отчаяние, одновременно. Отвык Михаил зависеть от кого-то, вот уже больше десяти лет люди зависели от него и одевать сейчас кандалы, пусть они будут и золотыми не очень хотелось. Выбор без выбора.
Загнанный своими же страхами в ловушку, его парализовало. Разум, чувства все обострилось, но не в том направлении в каком должно. Он спасет их всех! Спасет! Никто больше не умрет по вине его семьи или его самого! И он был готов заплатить любую цену.
— Я согласен, но есть условие, — Михаил физически ощущал, как Ворон недоволен, но видимо он настолько был ему нужен, что простил ему эту наглость.
— Что за условие? — крайне недовольно, с легким налетом агрессии прозвучала эта фраза.
— Девушка — Вероника, тоже должна быть в безопасности, рядом со мной. Юра с семьей и Руслан тоже. Никто не должен пострадать.
Альберт тяжело вздохнул. Для него это было осложнение.
— Они не пострадают, даю слово, но вот насчет того, что девушка поедет с тобой, пока нет. Ты уедешь один. Не нужно тащить за собой след.
— И оставить ее на растерзание этому ублюдку?! — Миша вскочил с места, сжимая кулаки.
— Осади! Нет, это временная мера, мы должны быть умнее, Миша! Мы будем умнее!!!
Глава 24
Вероника
С момента аварии прошло две недели.
Для меня и Миши это было непростое время. Напряжение, что постоянно висело в воздухе, заставляло меня не просто нервничать, практически опуститься до паники.
На экзамене я только и думала о произошедшем, и чуть было не ошиблась в ответах. Во время собравшись, я сдала государственный экзамен и была допущена до защиты дипломной работы.
Так как суд еще не состоялся, я оставалась главной подозреваемой и мне не разрешили защищаться с группой. Но не это меня беспокоило сейчас. Осязаемый животный страх накрывал меня волнами, заставляя оглядываться, так, словно за мной тоже мог быть «хвост», словно я тоже была нужна этим людям.
Миша, теперь, приезжал неизменно поздно вечером, всегда на разных автомобилях, а сопровождающий его человек всегда первым заходил в мой подъезд, и так же первым выходил, проверял автомобиль. Сами наши встречи стали больше походить на инструкции:
-… завтра ты поедешь на экзамен…приедет Николай, сядешь за угловым домом…
И так по всем моим перемещениям. Еще я заметила, что Миша приезжал только тогда, когда мамы не было дома.
К слову, ее отлучки стали происходить чаще, но на фоне происходящего в моей жизни, я не придавала этому сильного значения. Каждый раз она либо говорила, что уезжает с подругой, то на пикник, то в пансионат на три дня, либо вообще оставляла мне записку. Но это было даже лучше. С годами вбитые в мой мозг правила рушились под напором действительности. И как ни странно я не испытывала никаких угрызений совести.
В тот вечер Миша приехал ко мне в девять вечера. Я не видела его несколько дней и безумно соскучилась. О чем и сказала прямо с порога, крепко обнимая его.
— Я тоже соскучился, — бархатисто прошептал Миша мне на ушко и я рассмеялась, а Миша вдруг стал очень грустным. — Что-то случилось?
— Завари чай, а лучше кофе, хочу тебе кое-что рассказать, — я с тревогой посмотрела на любимого мужчину, но просьбу выполнила: заварила чай с малиной. Когда чашка с ароматным напитком оказалась рядом с ним, Миша еще несколько минут молчал, задумчиво смотря в окно.
Я нервно поерзала на стуле, подобравшись вплотную к тайне, мне вдруг стало не по себе, но я терпеливо ждала.
— Это давнее дело. Мой отец был директором самого крупного в советском союзе завода по производству медицинской техники. Мой дядя — отец Юры, был главным инженером, по сути, вторым человеком после отца. После того как грянула революция, отцу сообщили, что завод будут передавать в частные руки и что скоро их познакомят с «новым хозяином». Отец и дядя были в бешенстве, столько сил, знаний они вложили в этот завод, что просто не могли отдать его без боя, — Миша хмыкнул, словно сам посмеялся над своим эпитетом. — Если кратко, то при помощи определенных лиц они смогли добиться того, что завод стал акционерным обществом, в котором акции были разделены между братьями Астаховыми.