Зайдя за ширму, я делала вид, что долго вожусь с пуговицами на платье, на самом деле мне нужно было, чтобы врач подошел ближе. И как только это произошло я схватила его за руку.
— Это что еще такое?
— Тише я вас умоляю, помогите мне!
— Боже, как же мне это надоело, — протянул доктор, закатывая глаза. — Что на этот раз? Чем сможете удивить?
Тут до меня дошло, что видимо каждая вторая девушка, стояла тут перед ним заламывая руки, выпрашивая справку, что она действительно девственница. Сделав глубокий вдох я выпалила:
— Я беременна, но меня хотят выдать за другого человека, помогите мне, доктор?
— А где же ваш молодой человек, отец ребенка? — буднично, с легким налетом скуки сказал он.
— Он в командировке, мне ни как нельзя говорить, что я беременна, меня тут же отправят на аборт. Моя мама не перед чем не остановится! Прошу вас! Я заплачу, у меня есть деньги, немного, но есть, — шипела я, придвинувшись к нему как можно ближе.
— Не говорите ерунды, аборты запрещены, — врач, сделал шаг назад.
— Вы сами-то в это верите? Я слышала, что их делают в ужасных условиях, конечно власти постоянно закрывают эти места, но что остановит открыть их в другом?
Доктор замолчал, что-то прикидывая в голове.
— Я могу умереть, доктор помогите! Или останусь бесплодной!
Константин Романович, постояв какое-то время, кивнул:
— На кресло, я вас осмотрю, — шепотом, чтобы слышала только я, сказал он.
Я не верила до конца, что он поможет, но он лишь посмотрел меня и так же тихо подтвердил мою беременность, но когда зашла мама он дал ей справку, что я девственница.
— Удачи в браке Вероника Николаевна, — я радостно кивнула.
Обратно мы поехали на автобусе, да и понятно куда мне было теперь то бежать? Мама была не просто раздражена, она была зла! Это сквозило в ее поведении, в той нервозности, с какой она поправляла сумку.
— Зачем был этот спектакль? — встав рядом с остановкой, выпалила она, прямо смотря в глаза.
— Какой спектакль мама? Тебе же нужна была справка? Вот ты ее получила! — сочась иронией сказала я. — Мне вот интересно стало, что бы ты сделала если я реально оказалась беременна? — стиснув зубы спросила я, а мама фыркнула, закатив глаза.
— Вероника, ты конечно всегда была инфантильной, но не настолько же?! Должна понимать, что ребенок это не просто сюси-пуси, это ответственность, и только рядом с мужчиной женщине под силу нести этот крест достойно! Конечно, заставила бы сделать аборт!
— Но это же живой ребенок?
— Ой, прекрати, несколько клеток — ребенок! — мама рассмеялась. — Когда впереди маячит достойное будущее, сделать аборт это не страшно.
— Цинично, — еле сдерживая себя, сказала я. — А если бы я умерла на аборте или осталась бесплодна? Там же ужасные условия, нам показывали в колледже.
— Иногда лучше и вовсе не иметь детей…— пробормотала она, а я вдруг посмотрела на нее другими глазами. Невидимая ледяная стена пролегла между нами.
— Выйдешь замуж, выбьешь дурь из головы, может, станешь человеком….
Мама еще говорила много, но я не слушала, ведь поняла главное, что я всегда была лишь достижением какой-то цели. Мне даже было неудивительно, когда я услышала, что Виктор женится в срочном порядке, лишь потому, что у него вышел льготный налоговый период. А налог с мужчин, не женившихся по достижению двадцати пяти лет, был весомым.
Опять выгода.
Уже дома, я ушла в комнату. Мне ничего не хотелось ни есть, ни спать. Поездка и разговор с мамой выжали из меня все силы и чего я хотела, так побыть в тишине. Сегодня мне повезло, но могли так везти всегда? Вряд ли!
А значит, нельзя было допустить помолвки, нужно было действовать. Мама разговаривала с кем-то по телефону, шепотом еле различимо, поняла, что разговор их с дядей я подслушала. Мне вдруг стало так горько и обидно. Я злилась на весь свет и на Мишу тоже.
Злилась, потому что не могла рассказать правду и из-за этого должна была врать. Обижалась на весь мир, на судьбу, как любила говорить Ленка:
— Я котлета, а мир вокруг меня задачка по физике со звездочкой!
Бессилие и собственная неуверенность в купе со страхами, давили на голову. Хотелось разрыдаться, но слез не было. Стукнув кулаком по кровати я услышала вполне отчетливое:
— Никуда она не денется, как миленькая выйдет замуж, а уже тогда….
Голос матери снова зашептал, а во мне вдруг поднялся такой протест, что внутри все затрясло!
Никуда не денусь?! Вот еще!
Стараясь не выдавать движение я достала документы и деньги, сложила их в рюкзак, спрятала под подушкой. Переоделась в практичную одежду, и залезла под одеяло, предварительно выключив свет.
Мама ушла спать ближе к девяти вечера, видимо ночка была бессонная. Правда, она все же заглянула ко мне, полоска света резанула по темноте комнаты и тут же исчезла.
Я прождала пару часов и тихо встала. Достав рюкзак, я потихоньку вышла в коридор, усмехнувшись на мамин храп, но когда проходила мимо кухни, увидела бутылку дорогого коньяка на столе. Я старалась не смотреть назад, даже не оглядывала свою квартиру, просто сбежала в ночь, тихо закрыв за собой дверь, даже на ключ запирать не стала.
Дышать стало легче только на улице, подняв глаза, я посмотрела в темные глазницы окон и сжала челюсть, что есть силы. Уходить из дома было страшно, на улице была ночь, и я была совершенно одна. Михаил говорил, что за мной будут наблюдать, но как я ни старалась, не увидела ни одной чужой машины или человека. Повернувшись на сто восемьдесят градусов я бодрым шагом пошла прочь из моего двора, бросая свою старую жизнь.
Глава 27
Вероника
Страшно ли мне было? Еще бы!
Я всегда была домашней девочкой, а сейчас мне приходилось бежать из своего же дома в неизвестность, пустоту.
Гнусавый голосок в голове призывал вернуться в тепло дома, науськивал, пугал. Дабы не дать страху окончательно проникнуть в голову, я ускорила шаг.
Еще работало метро, и я без проблем добралась до Новой Москвы. Именно там располагался штаб Корпуса Милосердия.
Пожилой охранник не пустил меня переночевать в холле, и я была вынуждена переждать ночь рядом на лавочке. Безмолвные слезы катились по моим щекам, я зло стирала их.
— Не раскисать! — приказала сама себе. — Ну, осталась бы ты и что? Мама и дядя довели бы дело до свадьбы, а как же Миша?
В тот момент сборище поганых мыслей застилали остатки адекватного мышления. Мы не виделись уже месяц, и все это время я верила. Согревала себя мыслью о счастливом будущем, упиралась, шла против установленного порядка вещей, только чтобы быть с ним, но сейчас одинокая, беременная ночью на лавочке я теряла остатки надежда.
Ночь прошла в тяжелых мыслях, итогом которых был выключенный телефон. Кроме Миши я не хотела никого видеть, а он найдет меня даже без телефона. Наверно…
Офис заработал в восьми утра и я была уже тут как тут. Какого же было мое удивление, что к началу рабочего дня на пункт приема волонтеров пришло огромное количество народа. Из разговоров я поняла, что мало получить приглашение, нужно еще соответствовать, иными словами пройти конкурс.
Могла бы, разревелась, но слез уже не было. Жалкая, уставшая с опухшим лицом разве могла я пройти этот конкурс?
К слову, собеседование было лишь формальным, сотрудник Корпуса — мужчина, придирчиво изучал мои документы, в том числе те, что были загружены в официальные базы.
— Так, Вероника Николаевна, — сердце оборвалось, — школа с отличием, колледж тоже, ну, ну, — он защелкал мышкой, сверяя данные. — Хм, медицинская статистика выше среднего, здорова, девственница.
Он сказал это так естественно, что я покраснела, опустив глаза, видимо довольный эффектом мужчина весело хмыкнул.
— Итак, вы хотите стать волонтером Корпуса Милосердия? Причина?
— Хочу помогать людям, — спокойно ответила я.
— Наше общество достаточно справедливо ко всем, какого же рода помощью, как вы считаете, мы занимаемся? — вопрос с подвохом, заодно прощупать на политкорректность.