– Вероятность, конечно, есть. Но вам придется приготовиться к сложному этапу вашей жизни и жизни дочери. Процесс восстановления будет очень длительным. Возможно, вам придется помогать ей заново говорить, читать, ходить. Реабилитационный период может длиться несколько лет.
– Мы пойдем на все! Это же наша единственная дочь! Доктор, помогите нам, пожалуйста!
Из кабинета еще долго раздавались надрывные голоса о помощи и рыдания, но на все, как говорится, воля Божия.
***
Почти неделю Сергей лежал в небольшой палате. Тело болело, ныло, ходить было больно, на правой руке находился гипс. Но больнее всего было на душе. Где-то там, в другом корпусе лежала Вероника. Он бы мог ее проведать, но не делал этого. Что-то давило на него, ревность, обида, страх. Все чувства смешались в один клубок. С одной стороны, он испугался за нее, что произошло страшное событие, с другой – обида на нее, ведь он любил ее, а она им пользовалась. Сергей уже наслушался ужасов, что у людей, которые выходят из комы, начинается все сначала – даже простейшие вещи становятся сложными. А ведь он хотел жениться, завести детей, а тут получается – жена-инвалид, за которой самой придется ухаживать, как за ребенком.
Эта мысль не отпускала его несколько дней. В понедельник он проснулся с решением, что будь что будет, у них все получится. Он поможет ей, а она забудет, наконец, Мишу, и будет с благодарностью смотреть только на него. Возможно, со временем у них появится ребенок, свой или приемный.
На следующий день он принимал другое решение, что он еще молод, полон сил, может создать полноценную счастливую семью. Ведь ухаживать за инвалидом не так легко, как кажется. И назад дороги уже не будет, если он останется с Вероникой.
И так каждый день, он принимал решение и снова отметал его, хотя прекрасно понимал, что в ближайшее время ему придется принять свое самое главное решение в жизни.
Глава 6
Время в городе Печали (оказывается, местные называют его так, скорее всего из-за серого цвета и уныния вокруг) идет каким-то другим темпом. Казалось, еще совсем недавно, я оказалась тут, никого не зная. И вот я уже работаю в кафе вместе с Верой, познакомилась со всеми ее знакомыми и даже приглянулась одному пожилому мужчине. На самом деле он просто искал слушателей. По вечерам приходил к нам, заказывал чай и беседовал до закрытия.
Сегодня он рассказывал о том, что вспомнил, что был преподавателем на кафедре философии. Профессор, так мы его называли раньше в шутку, мог оказаться действительно профессором.
– Так вот откуда эта любовь к разглагольствованиям, – шепнула мне Вера.
Мы усмехнулись друг другу. Профессор нас не услышал и продолжил говорить дальше. У меня тоже имелись вопросы, которые я пока не могла озвучить. Но может он выдвинет какие-нибудь теории, и это мне поможет.
– А что насчет голосов? – неуверенно спросила я, вытирая стойку. Так я пыталась скрыть дрожь своих рук.
– Каких голосов? – не сразу переключился он с одной темы на другую.
– Вы как-то рассказывали, что некоторые в этом городе слышат голоса, возможно, своих близких, а может это всего лишь слуховые галлюцинации.
– Да, есть у меня одна теория на этот счет, но…
Я нетерпеливо вышла из-за стойки и присела к нему на соседний стул.
– Но…
– Я пока сомневаюсь, верна ли она.
– Так поделитесь, – я затаила дыхание.
Впервые я увидела недоверчивый и сомневающийся взгляд Профессора.
– Обещаю, смеяться не буду!
Он стал мять в руках коричневую шляпу с полями, которая до этого спокойно лежала в другом конце стола.
– Вера рассказывала, что я здесь давно?
– Да, как-то говорила.
– На самом деле, я появился в городе один из первых. За это время тут побывало много человек, кто-то жил неделями, кто-то исчезал уже через пару дней. Я не понимал, как это происходит, ведь поезд только присылал людей, и ни разу не забирал. Куда же они пропали? Значит, они находили какую-то возможность попасть домой. Я стал больше общаться с горожанами, и тогда узнал про Голоса. Многие их слышат, особенно в первое время, потом реже.
Пока я мало понимала, что он мне пытается объяснить. Хотелось заглянуть в его глаза, чтобы понять, шутит он или нет. Но его взгляд был направлен вдаль, куда-то сквозь окно.
Мужчина поднял кружку и отпил глоток. Тянулись мгновения, а я ждала продолжения, нервно ерзая на стуле.
– А вы? Слышали голоса?
– Нет, ни разу.
– И вы расстроились, что не слышите их? Мне кажется, так даже лучше. Меня, например, это пугает, потому что я не знаю, кто со мной говорит.
– Ника, а ты не задумывалась, что ты слышишь голоса своих родителей или любимых людей, а значит, кого-то помнят, а кого-то нет.