— В сей момент починить не получится, — отрицательно покачал головой коротышка. — Сгорел кристалл.
— Эй, парень, — обернулся он к Лахриму, — у тебя случайно обработанный римандрит в карманах не завалялся? Вы же именно его в вашей дыре добывали.
— Прекратите паясничать, Платт! — твердо сказал капитан. — Почему он сгорел?
Ну, если вы, коммандер, хотите послушать несколько историй про мистические и загадочные явления в космосе… — начал коротышка, но осекся, увидев взгляд Штеера.
— По сути дела могу сказать тоже, что и раньше, — быстро продолжил Вит. — Не имею ни малейшего понятия.
— Согласно карте, это как раз один из небезопасных переходов, — многозначительно сказала Миляна.
Штеер нахмурился, но промолчал.
— На что хватит запасного генератора? — спросил он Платта.
— Долго мы с ним не протянем, — ответил инженер.
— Штурман, проверьте, где мы находимся, — Штеер посмотрел на великаншу.
Девушка села на свое место и включила голограмму.
— Мы на орбите небольшой, покрытой горами, планеты, капитан, — доложила девушка. — Она притягивает нас к себе. Через несколько часов приземлимся на поверхность.
— Говори, как есть, красавица, подпирающая потолки, — добавил Вит. — Через несколько часов мы плюхнемся на камни.
— Плохо дело, — задумчиво скрестил руки Штеер на груди.
Между членами экипажа повеяло некоторым отчаянием.
— Что со связью? — обернулся он к Платту.
— Накрылась, — грустно ответил коротышка. — В передатчике тоже римандрит. Инопланетные биотехнологии нам пока не подвластны.
Некоторое отчаяние в душах людей вылезло из кокона и превратилось в безусловную безысходность.
— Есть один вариант, капитан, — раздался голос Миляны, которая долго что-то выискивала на мониторе. — Вот, посмотрите сюда.
Безысходность, экипажа, наткнулась на робкую и весьма наивную надежду. Четверо мужчин резко повернулись к девушке, как моржи в брачный период.
— Я посмотрела, что это за планета, — указала штурман на экран монитора. — И-7453. Она пригодна для жизни. И там до сих пор работает маяк. Мы летим прямо на него.
— Пригодна по крайней мере для дыхания, — поправилась она. — Это горный планетоид. Несколько лет назад здесь был рудник Компании. А значит, там есть взлетная площадка, ангар и хозблоки. Вполне возможно, что там мы найдем римандрит.
Надежда в сердцах экипажа обрела весьма хрупкую уверенность, готовую рассыпаться от любых сомнений. И они не заставили себя ждать, избрав источником бортинженера.
— И какой в этом всем толк? — критично поморщился он. — Через несколько часов нас можно будет с планеты разве что соскребать.
Но надежда не сдавалась, заручившись поддержкой капитана.
— Запасной генератор может запустить тормозные двигатели? — спросил Григ.
— Ага, может. На целых пару секунд, — грустно усмехнулся коротышка.
Отчаяние не давало шансов сопернице, отметая все варианты спасения.
— Если повезет, пары секунд может хватить, — надежда в лице капитана использовала последний козырь: расчет на удачу.
— Не уверен, но это и не важно, — продолжал забивать гвозди в крышку гроба надежды на спасение экипажа низкорослый апологет безысходности. — Через несколько часов, когда мы будем приземляться, генератор уже сядет.
— Тогда сделаем так: отключите генератор, — твердо сказал Штеер. — Оденемся в защитные костюмы. Они обеспечат нас воздухом и не дадут замерзнуть. Включим энергию перед самым приземлением и запустим тормозные двигатели за пару секунд до касания.
Уверенность капитана немного подняла боевой дух экипажа. Но все понимали, что лишь удача поможет им осуществить задуманное. Надежда и безысходность согласились на ничью вплоть до решающего мгновения.
3.
Вскоре экипаж сидел в громоздких скафандрах в гравикреслах. Потянулись долгие часы безделья, стремительно сменяемые короткими минутами до возможной смерти.
— Дорогая, наконец-то мы можем поговорить о нас, — сказал Вит Миляне, прервав общее молчание на подлете к планете. — Перед лицом смерти мы должны, наконец, открыться в наших чувствах друг к другу.
— Если смерть — это то, что заставит тебя замолчать, то я жду ее с нетерпением, — откликнулась девушка.
— О, не скрывайся за маской равнодушия! Самое время подарить мне неприступный каменный цветок своего сердца, пока он не разбился о скалы пустынной планеты, — продолжал источать сладкие речи мелкий змей-искуситель. — Мы сольемся в едином порыве в наши последние минуты. О нашей бессмертной любви будут сложены легенды.