Например, взять и спросить, почему это барон, который тихо и мирно до того проживал рядом с городской чертой Коврова, пришел во владимирский полицейский участок получать новые документы, хотя сделать мог это у себя дома при необходимости?
На самом деле, нормальные люди не стали бы интересоваться этим у человека, который имеет непосредственное отношение к императорской семье. Но, как я уже успел заметить, ситуация всегда норовит извернуться весьма невыгодной для меня стороной.
А потому, заметив, что Аникита тянет с ответом, я повторил свой вопрос.
— Я ни к чему не клоню, что вы, — мягко ответил он. — Я лишь нахожу странным саму ситуацию. Не то чтобы близость с императорской семьей была распространена, но когда у Романовых появляется новый человек, про него пишут неделями, если не месяцами, пережевывают факты, рассказывают сплетни и истории, добавляют столько вымысла, что иногда аж тошно становится. Так вот от вашей персоны не тошно. И потому меня не покидает странность всего происходящего.
— Именно странность, — хмыкнул я, оценив витиеватость его слов. — Вероятно, вы правы, но я не люблю публичности в принципе.
— Нет, вы не поняли меня немного, хотя тем самым доказываете только что сказанное, — начал вновь Аникита. — Неважно, открытая вы личность или нет. Если чего-то неизвестно, журналисты узнают у других. Придумают, на худой конец.
Я уставился в окно. Автомобиль медленно катил по сугробам. Настолько медленно, что мне казалось — брось педаль газа, и он вмиг встанет на месте, увязнув в снегу.
Еще один момент, который не отличал наши миры. Не можешь найти — придумай. Не можешь доказать — придумай так, чтобы доказывали обратное твои оппоненты.
— В наше время не все живут праведно, уж поверьте, — продолжал свой монолог Аникита. — Дело ведь не в деньгах. И не во власти. Хочется всякого в наше время. Например, мой дед занимался строительством этого прекрасного города. Его дело продолжил мой отец. И если дед начал с простого рабочего, а закончил хорошей бригадой, то, когда в дело включился отец... а, да что я. Вам наверняка не история моей семьи интересна.
— Нет, что вы, — машинально выдал я, хотя Аникита был прав полностью. — Я наоборот очень ценю истории о людях, которые добились всего сами, — потом повернулся к нему и добавил: — не умаляя при том заслуг тех, чей старт был не таким низким, если вы понимаете, о чем я.
— Понимаю. Полагаю, что и у вас тоже старт не был низким, как вы выразились.
— Довелось иметь кое-что, — улыбнулся я и отвернулся обратно.
Снег валил так, что скорость автомобиля снизилась до пешеходной. Сами же несчастные, кто на двух ногах пытался преодолеть снегопад, еще не перешедший в метель, двигались с огромным трудом.
Выручали сейчас разве что экипажи, но и те могли застрять, стоило только лошади попасть на тонкий слой снега.
— Мы почти приехали... кажется, — проговорил Аникита и наклонился вперед, чтобы переговорить с дворецким, который выполнял в этой семье еще и роль водителя. — Так ведь?
— Еще метров триста, не меньше. Только вряд ли дальше проедем. Даже не знаю, что вам и предложить, Аникита Родионович. Пешком ведь тоже не пройдете. Только вымокнете насквозь.
— Приказываю вперед ехать, — суровее, чем следовало бы, ответил младший Поликарпов. — Покуда не встанем!
— Скорее, чем вы думаете, — едва слышно проговорил водитель.
В его словах зерно истины оказалось крупнее, чем мы предполагали. Машина прошла еще метров двадцать, пока не ткнулась в сугроб.
— Все, приехали, — тоном типа «я же говорил», прозвучал язвительный комментарий спереди.
— Что за... — мгновенно вскипел Аникита Родионович и выскочил наружу.
В теплый салон автомобиля влетел снег, растаявший на нагретом кожаном сиденье, однако холодный воздух не спешил нагреваться.
Водитель не стал глушить двигатель и, убедившись, что имеется достаточное количество топлива, покинул салон. Я вышел последним, тут же зачерпнув в обувь снег. И выругался, как только ощутил стекающую по носку воду. Таяли снежинки преступно быстро.
— Аникита Родинович! — услышал я впереди слева.
Видимость была нулевой. Но ветер не шумел и хотя бы отчасти какие-то слова и фразы можно было услышать с расстояния.
Почти наощупь я добрался до сугроба — машина в него ткнулась так, что даже решетка радиатора согнулась. И лишь наклонившись, я заметил, что это занесенный снегом огромный ящик.