— Я, может, и выгляжу молодым и незрелым, однако не нужно считать меня глупым, — возразил, быстро соображая. Мгновенно в голове сложился план действий. — Если у тебя какие-то проблемы с тем, чтобы заиметь ребёнка, могу помочь.
— Не смеши меня, юнец, — женщина даже не улыбнулась, хмуро глядя на меня, — меня смотрели лучшие целительницы Оплота, и никто не смог помочь. Я помню день твоего прибытия, когда ты бился в поединке с этим тупицей Гроном, это всего две недели назад было. Чему можно научиться за две недели?
— Многому, — ухмыльнулся, оголяя рукав и демонстрируя браслет полноправного целителя. Глаза собеседницы при виде известного всем в Оплоте знака на предплечье расширились от удивления, — давай так, если я при осмотре расскажу тебе о том, как и почему ты не можешь иметь детей, ты больше не будешь сомневаться в моих возможностях.
Глава 20: Ассоциации.
— И что ты видишь? — Берта лежала на спине, а я, присев рядом на край кровати, сидел с закрытыми глазами, положив обе руки ей на живот и чуть пониже. — Имей ввиду, я никому не говорила о том, как всё это произошло, даже Булату, с которым мы... пытались делать детей.
— У тебя был не один ребёнок, а двое, верно? — я упорно изображал исследователя, понемногу перемещая руки по телу и прикладывая ладони к разным участкам. Одежду снимать я не просил, поэтому женщина особо не возражала. На самом деле я просто озвучивал информацию, переданную мне симбионтом после его собственного обследования тела.
— Верно, второй умер почти сразу после рождения, — в голосе моей пациентки было слышно удивление. — Ты не мог этого узнать, я никому не рассказывала.
— Нужные для зачатия органы были травмированы многочисленными ушибами и разрывами, вследствие множества ударов, приблизительно тринадцать лет назад, — продолжил сыпать подсказанными откровениями, вгоняя не ожидающую от меня такого женщину во всё больший и больший ступор. — Внутрь ничего не вводилось, только внешние травмы. Воздействие целительством было не сразу, причём сама целительница была не шибко сильна, из-за чего заживление внутренних ран получилось неправильным, — я открыл глаза и посмотрел в мрачное лицо Берты. — Такое ощущение, словно тебя бросили умирать и исцелили уже на грани жизни и смерти. Всё правильно?
— Ты всё это понял просто по травмам? — неверяще прошептала женщина, с сомнением глядя на меня. — Да, всё так и было. Я никому здесь не рассказывала эту историю. На нашу деревню напали разбойники. Бывшие солдаты, судя по всему, и вооружены были хорошо. Мужчин, особенно кто сопротивлялся, убивали сразу. Женщин насиловали и приковывали, дабы не сбежали. Детей постарше пленили тоже, маленьких убивали, чтобы не возиться. Я была единственной женщиной, кто сопротивлялся, убила двоих, прежде чем меня закидали сетями и скрутили. Поэтому меня не насиловали, просто избили, решив расправиться и поглумиться позднее. Я старалась защитить живот, но после ударов сапогами по голове отрубилась.
Берта неторопливо поднялась с кровати, подошла к столу, налила из бутыли стакан воды и жадно выпила. Предложила мне, но я отказался. Какая-то часть внутри меня сочувствовала женщине и гневалась на злодеев, одновременно с этим другая часть меня хладнокровно анализировала сказанное, делала выводы и не давала первой части влиять своими эмоциями на происходящее. Я и раньше не был образцом эмпатии, но теперь чувствовал это разделение очень чётко.
— Как я позже узнала, эти сволочи торопились, и подумав, будто я мертва, бросили, поскольку надо было уходить, — продолжила рассказ Берта, садясь рядом и пряча лицо в ладони. — Через несколько часов в деревню пришли те, кто их преследовал — граничный отряд. Среди них была целительница, она и спасла меня, пока остальные стаскивали трупы в кучу и сжигали. Когда я оклемалась, то найти в этой куче золы мужа и дочь было невозможно. Но они точно были мертвы — дочери было всего четыре, а мужа зарубили у меня на глазах. Такая вот история.
— А в Оплот ты как попала? — задал я вопрос, надеясь услышать продолжение истории. — Ты, наверно, пыталась найти их и отомстить?
— Пыталась, но не вышло, — грустно усмехнулась женщина, — они в масках были. Многие банды тогда промышляли торговлей людьми с гуррами. Дело было после первой гуррской, многие уходили из регулярных войск после уменьшения жалования. Часть соблазнялась на высокие заработки торговцев людьми, даже несмотря на запреты и преследования, поскольку в пустошах после войны был большой спрос на это. Понять, какая именно банда действовала в моей деревне, было невозможно, так что я просто приняла участие в уничтожении этого кровавого промысла на корню. Со временем в пустошах перестали покупать людей, и большинство бандитов либо разбежалось, либо перебило друг друга в конкурентной борьбе. Последних добили граничники. А в Оплот я попала, когда искала целительницу для своей проблемы, пришлось для оплаты стать приспешницей. Перед второй гуррской здесь была куча народу, как целительниц, так и приспешников. А после Кровавого Котла на пустые здания больно смотреть.